Через месяц местная газета опубликовала объявление о помолвке мисс Камиллы Риттер и мистера Эрскина Стюарта. Свадьба была назначена на середину января.
5
Камилла тяжело опустилась в кресло. Ей едва хватило сил на то, чтобы весь сегодняшний день тупо улыбаться окружающим. Пышное белое платье, гирлянды из роз, столы, украшенные флердоранжем, точно таким же, как ее венок, — все это ужасно утомляло и раздражало.
Уже через десять минут после венчания Камилла почувствовала, что ее тошнит от великолепия и роскоши мероприятия под названием «свадьба». Но не она решала, какой будет их свадьба. Эрскин заявил, что это событие должно запомниться надолго всему городу, а не только приглашенным гостям. Кстати, гости были не только из Плимута, но и буквально со всех уголков Англии. Камилле показалось, что отец и Эрскин пригласили всех своих партнеров. И поэтому речь шла в основном о бизнесе.
Правда, Камилла не один раз слышала комплименты. Она и сама чувствовала, что выглядит просто потрясающе. Белое платье подчеркивало нежность и белизну ее кожи, а под венком из флердоранжа волосы выглядели темнее обычного. В обрамлении темных волос лицо Камиллы было сказочно нежным и юным. Ее губы побледнели от волнения и были почти незаметны, а фиалковые глаза выделялись на бледном лице как два огромных цветка, неожиданно появившихся из-под снега. Тонкие руки в белых перчатках чуть подрагивали от сдерживаемого внутреннего волнения. Небольшая грудь Камиллы была поднята настоящим корсетом на китовом усе и соблазнительно белела в глубоком вырезе платья.
Быть может, в любой другой ситуации Камилла была бы рада и своей красоте, и количеству гостей, и букетам флердоранжа, запах которого, казалось, пропитал все на свете, но каждую минуту — и во время венчания, и на приеме, последовавшем за ним, — Камилла думала о Джиме. Иногда она, забывшись, с удивлением замечала, что рядом с ней стоит совершенно чужой мужчина.
Это не Джим! — с ужасом думала Камилла, а потом вспоминала, что теперь с этим мужчиной она связана клятвой быть вместе и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит их.
Камилла уронила голову на руки. Больше всего на свете ей сейчас хотелось расплакаться. Но Камилла не могла себе позволить ни одной слезинки. Только не сейчас, не в этот день. Камилла понимала, что ее слезы принесли бы только боль и разочарование матери. Изабель довольно долго отговаривала дочь от опрометчивого брака, а когда поняла, что Камилла все для себя решила, отступила, решив, что ее девочка уже выросла и отдает себе отчет в своих действиях. Да и давление, оказываемое Брэнданом на жену и дочь, не могло не сказаться на ее решении. Теперь Камилла старалась, чтобы мать думала, будто она счастлива рядом с Эрскином.
— Камилла, почему ты сбежала? — раздался над ее ухом все еще непривычный, несмотря на долгие месяцы общения, голос Эрскина.
Камилла слабо улыбнулась.
— Я очень устала, надеюсь, гости простят мне этот побег.
— Я тоже на это очень надеюсь, — осуждающе произнес Эрскин. — Мне пришлось одному отдуваться. Многие не поняли твоего, как ты выразилась, побега.
Камилла удивленно подняла на него свои огромные глаза. Раньше Эрскин никогда не позволял себе говорить с ней в подобным тоне. Она почувствовала, как к щекам приливает краска возмущения.
— Может быть, тебе стоит извиниться? — ядовито поинтересовалась она.
— За что же?
— За твой тон. Когда ты ухаживал за мной, я ни разу не слышала от тебя ничего подобного. Ты успел измениться за один день? Или тот Эрскин, за которого я собралась замуж, был притворством?
— Прости, — тихо сказал он, — я тоже очень устал. Ты ни в чем не виновата. Я понимаю, что для тебя это был очень сложный день. Прости, милая. Думаю, мы теперь должны учиться жить рядом?
Камилла согласно кивнула.
— Конечно, дорогой.
Инцидент был исчерпан, но что-то продолжало тревожить Камиллу. Ей казалось, что она была не так уж не права, когда предположила, что вовсе не знает настоящего Эрскина.
— Тогда пойдем со мной. Можешь не беспокоиться, гости уже разъезжаются. Нам нужно только попрощаться, и мы можем отправляться домой.
Слово «домой» резануло слух Камиллы. Она привыкла называть домом или родительский дом в Плимуте, или квартирку, которую они снимали с Джимом. О том, что теперь она должна будет жить с Эрскином в его доме, Камилле вовсе не хотелось думать.
Свадьбу решили отмечать в доме родителей Камиллы: все же особняк Риттеров был больше и представительней дома Эрскина.
— Потерпи еще несколько минут, милая, и мы уедем домой. Обещаю, там уж тебе не придется скучать.
Эрскин улыбнулся и плотоядно облизнулся. Камиллу передернуло. Она знала, что не сможет избежать близости с Эрскином, но сама мысль о ней страшила ее больше, чем расставание с родительским домом. Камилла так ничего и не чувствовала к Эрскину, кроме дружеского расположения. От мысли, что руки Эрскина будут прикасаться к ее телу, а губы целовать ее, Камилла испытывала отвращение, граничащее с безумием.
Единственное, что поддерживало ее, это надежда как можно скорее забеременеть. Ребенок избавил бы ее от выполнения супружеских обязанностей и помог бы справиться с прошлой болью и призраком Джима. Как только у нее родится маленький сын или дочка, на мысли о своей неудавшейся любви не останется времени.
Камилла оперлась на руку Эрскина и постаралась натянуть на лицо приятную улыбку.
Еще десять, ну максимум пятнадцать минут, и я буду свободна. А потом, пока мы доедем, пока то да се, уже наступит утро, может быть, ничего и не будет…
Камилла понимала, что подобные мысли просто глупы. Не удастся откладывать близость с собственным мужем до бесконечности. Это глупо. Все же она не девочка и уже имеет сексуальный опыт. И Эрскин об этом знает. Если она так боится лечь с ним в постель, то стоило вообще отклонить предложение руки и сердца и остаться навсегда в родительском доме. Сейчас Камилле такой выход начал казаться единственно возможным и правильным.
— Почему ты так побледнела, милая? — участливо спросил Эрскин. — Тебе нехорошо?
— Нет-нет, — поспешила его успокоить Камилла. — Я очень устала, может быть, поэтому закружилась голова…
— Как только мы отсюда уедем, ты примешь горизонтальное положение, и я постараюсь сделать все, чтобы голова у тебя закружилась от наслаждения.
Камилла ощутила его горячее дыхание на своем ухе, и это ее вовсе не возбудило, скорее наоборот.
— Эрскин, нас могут услышать, — испуганно и от этого слишком громко сказала Камилла, стараясь охладить своего не в меру пылкого молодого мужа.
— Ну и пусть! Я только что получил в свое распоряжение самую очаровательную женщину. Было бы странно, если бы я не хотел ее.
— О, Эрскин! Прошу тебя, все это ты мне расскажешь, когда мы останемся одни!
