Изнутри Канцелярия выглядела величественно. Как музей самой себя. По стенам висели портреты великих магов и очень мало колдографий — о консерватизме русских ходили легенды, вдоль стен стояли обитые темной тканью диванчики, на которых можно было отдохнуть. На специальных табличках были выбиты какие-нибудь факты, Трелони не очень хорошо читал по русски, а слушать перевод Павла не имел ни малейшего желания. Он рассматривал стеклянный потолок, напоминавший галереи Парижа, и пытался понять, по какому алгоритму действовало в этом случае заклятие невидимого расширения. Видимо, их было несколько, разной сложности. В коридорах было темно из-за того, что небо над стеклянным потолком стало неприятно-мутного цвета и не пропускало скудные солнечные лучи, а на освещении явно экономили.
— Почему так темно?— спросил Грейвз, понимая, что с трудом разбирает, куда идти.
— Освещения прибавят в пять,— ответил Павел.— А пока приходится так. Мы испытываем на себе новую систему освещения, чтобы не нужно было махать палочкой, она включается в определенное время и выключается по часам.
— Что может быть проще, чем взмахнуть палочкой?— нахмурился Грейвз и уже было сунул руку во внутренний карман пальто за своей, но Трелони окликнул его, взглядом требуя, чтоб он остановился.
— Ну,— усмехнулся Паша.— Когда-нибудь и взмах палочкой покажется слишком большим усилием. К тому же, над этой системой работает одна моя знакомая и... у нее получается. Так почему бы не порадоваться за нее.
— Постарайся не свернуть шею на радостях,— фыркнул Грейвз.— А что за знакомая?
— Да так...— почесал затылок юноша. В темноте не было видно, как он покраснел. Трелони усмехнулся. Ему нравился этот молодой человек, в нем почти не было ничего русского, только что-то на самой глубине глаз, а так манерами и бойкими жестами он казался вполне себе европейцем или даже американцем. Человек мира, одним словом.
— А чем занимаетесь Вы, Павел?— поинтересовался Альберт.
— Я?— переспросил он, отвлекаясь от беседы с Грейвзом. — Я работаю над решением юридических конфликтов. Магическое право, международное магическое право, — улыбнулся он, не скрывая своего удовольствия от этой работы. Скучнейшего перебирался бумажек, как считал Трелони. — Но работы в этом направлении сейчас мало, поэтому работаю то тут, то там. Если ты работаешь в Российской Канцелярии, то должен уметь все: и в заклятиях разбираться, и играть на балалайке с одной струной.
— Вы выпускник Хогвартса, если я не ошибаюсь, — усмехнулся Трелони, указывая на значок, который юноша гордо носил на лацкане пиджака.
— Да, сэр. Когтевран. А Вы?
— Слизерин.
Они тепло пожали руки. Да, этот молодой человек определенно импонировал Трелони, хотя дружба с Грейвзом его не красила. Ну, что ж... может, хотя бы из этого молодого человека выйдет толк. Про себя Трелони удивился, что имя Павла Кузнецова не встречалось ему ни в одном отчете. Раз уж он провел в Англии несколько лет, то он должен был присутствовать в базе контактных лиц. Хотя, эти русские крайне педантично относились ко всем своим сынам, отправляющимся за границу, и всячески ограждали их от внимания каких бы то ни было «чужих» лиц. Трелони слышал, что русские маги чуть ли не общинами жили, лишь бы их не трогали. Но это было лишь формальностью, требованием начальства. На самом деле это были очень общительные люди, на которых постоянно давили.
Павел довел их до массивных дверей из красного дерева. На них чувствовался добрый десяток защитных заклинаний по всем направлениям. Неудивительно, если за ними вообще никакая магия не будет работать или очень сильно сбоить. Трелони напомнил себе, что они имеют дело с военным, у которого своя система ценностей и другая иерархия проблем, поэтому главным было не провоцировать. Мужчина достал из чемодана папку с бумагами, зажал ее локтем и смерил внимательным взглядом Грейвза. Тот после прогулки на морозном воздухе и оттаивания в стенах Канцелярии выглядет хуже, чем бродячий пес. Волосы всклокоченный, лицо помятое из-за недосыпа, такой же мятый костюм из хорошей черной ткани: недопустимо! Трелони подозвал его к себе и протянул расческу.
— Окажите мне и честь и не позорьте меня.
— Сэр, это Англия славится безупречным вкусом, — нахмурился юноша, но расческу взял. Павел тактично отступил на пару шагов и отвернулся.
— А Америке было чему поучиться прежде, чем начинать революцию. Выглядите, как... — он помотал головой. — Давайте условимся, Персиваль, говорить буду я. Вы сидите и... внимательно слушаете, при этом стараетесь выглядеть солидно. Никакого торга, никаких угроз, знаю я вас, американцев.
— Знаем мы вас, англичан: вместо угроз просто подставите кого-нибудь, — съязвил Грейвз.
— Давайте не здесь,— миролюбиво, но напряженно, улыбнулся Трелони. — Когда закончим здесь, я готов хоть матч-реванш потребовать за это недоразумение сто с лишним лет назад.
— Как скажете, — кивнул Персиваль и вернулся к своему товарищу.
Павел стоял, провалившись к стене, и изо всех сил напрягал слух, чтобы услышать, что происходит в кабинете заведующего канцелярией. Заглушающие заклинания были сильные, ничего не было слышно, но от этого Кузнецов, кажется, еще больше нервничал.
— Что там? — спросил Грейвз.
— Ничего,— помотал он головой. — Как закончите, могу показать вам неплохое место, там можно выпить.
— Не знаю, не уверен насчет Трелони.
— А ты никуда не ходишь без нянечки? — спросил Паша, за что получил в плечо кулаком. — Мистер Трелони, могу я потом забрать Вашего спутника на обзорную экскурсию?
— Конечно, — махнул рукой мужчина, изучая содержимое бумаг. Он знал их наизусть, но никогда не мешало перестраховаться.
На несколько минут все утряслось. Паша и его американский друг обсуждали последний чемпионат квиддича, чем немало раздражали Трелони, который, вообще-то, пытался работать. Иногда мимо них проходили работники Канцелярии. Для себя Грейвз понял, что кабинет заведующего они старались обходить как можно дальше и без необходимости не высовываться. Персиваль пробовал спросить об этом Пашу, но тот отмахнулся, взглядом дав понять, что обсуждать начальство, стоя под самым его носом — не лучшая затея.
Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в коридор вылетела девушка, которую в другой ситуации можно было назвать симпатичной, не кажись она смертельно опасной. Высокая, с правильными, немного округлыми чертами лица, молочной кожей, которая теперь полыхала гневным румянцем. Длинная коса била по спине, как хлыст, когда девушка порывистым шагом направилась к лестнице. Трое мужчин проводили ее взглядом, не силах оторвать от нее глаз. Есть в разгневанных женщинах что-то неотразимое, что приковывает внимание, как пляска солнечного луча на ноже гильотины, который должен вот-вот опуститься поперек Вашего горла.
Первым опомнился Павел. Он сорвался с места и побежал вслед за девушкой, на ходу окликая ее: «Даша!»
Дверь кабинета скрипнула и стукнулась о косяк, как бы спрашивая, есть ли желающие зайти. Трелони стукнул костяшкой по дереву и приоткрыл дверь, про себя удивляясь отсутствию секретаря или еще какого-нибудь помощника. Видимо, вся Канцелярия держалась на Калинцеве. Это плохо: абсолютная власть и абсолютная ответственность, к чему бонусом идет незаменимость Калинцева. Убери его — вся система рухнет. Но не Трелони было нужно беспокоиться. Его дело маленькое — всеми правдами и неправдами получить подпись на документе.
