в наступление армады танков — быстроходных, бронированных, оснащённых пушками и пулемётами. А в небе, порой затмевая солнце, проносились, неся смерть и разрушения, самолёты новейших конструкций. Каждый военачальник обязан был умело и мудро распорядиться всей этой сложной техникой и вооружением, не допуская шаблона, использовать свои собственные силы с тщательным учётом обстановки, намерений противника и многих других факторов. Многие же военачальники, преклоняясь перед опытом Гражданской войны, полагались главным образом на храбрость бойцов да на свою интуицию, основанную на русском «авось».
Родион Яковлевич не просто читал, он «вгрызался» в пьесу, стараясь понять, в чём драматург действительно прав, а в чём работает «на конъюнктуру», и убеждался, что многое было выхвачено автором из самой фронтовой жизни. Кроме того, Родион Яковлевич сразу же «раскусил», что пьеса написана не по творческому озарению автора, а являет собой социальный и, вероятнее всего, заказ самого Сталина. Иначе вряд ли бы Корнейчук осмелился столь нелицеприятно обнажать обычно тщательно скрываемые конфликты между военачальниками высшего звена.
Малиновский вспомнил, что ещё в начале сорок второго года Сталин, говоря о значении постоянно действующих факторов, наряду с прочностью тыла, моральным духом армии, количеством и качеством дивизий отметил и такой фактор, как организаторские способности начальствующего состава армии. Верховный потребовал, чтобы командиры всех родов войск научились полностью использовать против врага ту первоклассную военную технику, которую предоставляет Красной Армии тыл. Учиться вождению войск в новой обстановке войны, овладевать искусством побеждать врага по всем правилам советской военной науки — вот условие, которое теперь, когда Красная Армия имеет всё необходимое, чтобы разбить и изгнать гитлеровцев, является важнейшим условием победы.
Родион Яковлевич очень хорошо понимал, что косность и отсталость иных военачальников, не видящих разницы между Гражданской и Великой Отечественной войной, преграждают пути к победе.
В пьесе Корнейчука таким военачальником был командующий фронтом Иван Горлов. Не раз Малиновскому приходилось видеть таких горловых, а порой и разрабатывать вместе с ними планы операций, вступая при этом в жаркую полемику, чтобы отстоять своё мнение. Горловы исступлённо шли напролом, не считаясь с колоссальными и часто неоправданными людскими потерями, любили хвастаться тем, что «академиев не проходили», но зато прошли «огонь, воду и медные трубы», стояли барьером на пути образованных, инициативных и энергичных военных кадров. Удивляло лишь то, что драматург взял на себя смелость выставить горловых напоказ сейчас, в сорок втором трагичном году, когда слово «отступление» не сходит со страниц газет и всё больше людей отчаиваются и теряют веру в свою армию.
Прочитав пьесу, Малиновский пришёл к выводу, что она представляет собой острую сатиру, шарж. Образы были в чём-то плакатны, но сюжет придуман, что называется, «с пылу, с жару». Впрочем, именно такая агитка — простая, ясная, не уводящая читателей (и зрителей) в омут страстей шекспировского накала, и подходила наиболее к настоящему времени. Пусть в ней не было художественного совершенства, зато была та «правда-матка», которая могла помочь вывести горловых «на чистую воду», побудить к их осуждению и борьбе с ними, опираясь не столько на драматурга Корнейчука, сколько на самого генералиссимуса Сталина.
В пьесе даже фамилии персонажей были нарочно обозначены соответственно их сути: Горлов — берёт горлом; начальник штаба фронта Благонравов, хотя и понимает, что тот отдаёт безграмотные, с точки зрения военного искусства, приказы, старается обходить острые углы и не вступать со своим командующим в конфликты; начальник разведотдела фронта Удивительный — бездельник и льстец, ничего не смыслящий в делах, остающийся слепым и глухим, когда речь идёт о противнике и его силах; спецкор центральной газеты Крикун, слагающий дифирамбы Горлову и околачивающийся в высших штабах, вместо того чтобы собирать материал для газеты на передовой; начальник связи фронта Хрипун, своим бездействием и некомпетентностью заваливший войсковую связь, но зато как пиявка присосавшийся к командующему фронтом; редактор фронтовой газеты Тихий — безвольный, трусливый человек, не имеющий своего мнения, и так далее, в том же духе.
Пьеса заканчивалась так, как и должна была закончиться. Тем самым были предельно ясно выражены где впрямую, а где косвенно установки Верховного Главнокомандующего. Горлова снимают с должности, командующим фронтом становится Огнёв. Что и требовалось доказать. Под самый занавес один из персонажей вещает:
«Сталин говорит, что нужно смелее выдвигать на руководящие должности молодых, талантливых полководцев, наряду со старыми полководцами, и выдвигать надо таких, которые способны вести войну по-современному, а не no-старинке, способны учиться на опыте современной войны, способны расти и двигаться вперёд».
Родион Яковлевич улыбнулся: тут, кажется, автор пьесы перестарался. Лозунг, безусловно, правильный, главное, чтобы он не привёл к тотальной перетряске кадров, да ещё сейчас, в эту лихую годину...
Малиновский, всё время пребывавший в горячке ожесточённых боёв, уже начал было забывать о прочитанной пьесе, как ему позвонил Сталин.
— Ну как, товарищ Малиновский, удалось вам ознакомиться с пьесой известного советского драматурга Корнейчука «Фронт»? — голос вождя звучал почти доверительно.
— Да, товарищ Сталин, прочитал, можно сказать, от корки до корки.
— И каково же ваше мнение?
— Думаю, что пьеса весьма актуальна. На злобу дня.
— Правильно оцениваете, товарищ Малиновский. А то тут меня некоторые наши полководцы просто бомбят своими протестами: удар по авторитету армии, дискредитация советского высшего командного состава. Мол, критика в пьесе несвоевременна и принесёт один лишь вред. У вас не возникало подобных мыслей?
— Честно говоря, товарищ Сталин, такие мысли возникали. Но не по существу пьесы. Сомнения о времени её опубликования. Армия пока ещё терпит неудачи, и как бы пьеса не вселила в души читателей и зрителей ещё большее разочарование в своих вооружённых силах.
— Напрасно думаете так, товарищ Малиновский, — возразил Сталин. — Бойцы и командиры Советской армии, да, по сути, и весь советский народ прекрасно видят все наши плюсы и минусы и без драматурга Корнейчука. Что касается публикации пьесы «Фронт» именно сейчас, когда армия терпит неудачи, то это яркое свидетельство нашей уверенности в том, что мы в конце концов одержим победу над немецко-фашистскими захватчиками. Это свидетельство силы нашей армии. Слабая армия, не уверенная в справедливости своего дела, не рискнёт во время войны, да ещё в самый неблагоприятный для неё период, открыто признавать свои ошибки и выражать готовность немедленно приступить к их исправлению. Вы, вероятно, знакомы с известной русской пословицей «На переправе лошадей не меняют»?
— Знаком, товарищ Сталин.
— Ну вот видите. Сейчас за эту пословицу прячутся те, кто боится решительно преодолевать недостатки и исправлять ошибки. Советский народ не боится смотреть правде в глаза, потому что твёрдо уверен
