Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
дано объяснение:
На картине изображена семейная сцена «Елка в XVIII веке в богатом доме». Елка готова. Пудреный лакей зажигает последние свечки, мать семейства звонит в колокольчик, давая этим знать, что можно входить, отец наблюдает с своего кресла, какое впечатление произвели на детей блестящие игрушки. Дети поражены, даже самый маленький хлопает в ладошки на руках у няни; второй, постарше, держась за руку молоденькой сестры, сдержаннее выражает свой восторг, а средний — буян, прямо несется к киверу, сабле и барабану, которые так заманчиво красуются, блестя при огнях на стуле около елки [см.: {287}: 1174].
Подобная сцена для конца XVIII века просто немыслима.
Ледяные горы. Литография С. Ф. Галактионова по рис. П. П. Свиньина // Свиньин П. П. Достопамятности Санкт-Петербурга и его окрестностей. Ч. 1. СПб., 1816. Российская государственная библиотека
Помимо внешнего убранства питейных заведений в XVIII веке и на протяжении всего следующего столетия, елки использовались еще и на катальных (или, как еще говорили, скатных) горках. На гравюрах и лубочных картинках XVIII и XIX веков, изображающих катание с гор на праздниках (Святках и Масленице) в Петербурге, Москве и других городах, можно увидеть небольшие елочки, установленные по краям горок. На гравюре 1792 года Д. А. Аткинсона (жившего в России с 1784 по 1801 год) «Катание с гор на Неве» еловые деревца расставлены по всему скату горки и по ее бокам. На рисунках и гравюрах XVIII–XIX веков украшения из елочек в местах зимних городских увеселений встречаются постоянно. На анонимной гравюре конца XIX века «Катание на чухнах» елочные ветки разбросаны по поверхности замерзшей Невы. На рисунках А. Бальдингера (гравюра К. Крыжановского) «Катание на льду на Екатерининском канале в Петербурге» и «Ледяные горы» (1879) всюду — на горках, на подъеме и на их скатах — изображены небольшие воткнутые в снег еловые деревца. Устанавливались елочки и возле традиционных праздничных балаганов на Семеновском плацу, как это изображено на одной из гравюр 1890‐х годов. В Петербурге елками принято было также обозначать пути санных перевозов через Неву: «В снежные валы, — пишет Л. В. Успенский о Петербурге конца XIX — начала ХX века, — втыкались веселые мохнатые елки» и по этой дорожке «дюжие молодцы на коньках» перевозили санки с седоками [см.: {468}: 165–166]. Все перечисленные примеры к обычаю рождественского дерева не имеют никакого отношения, однако сам факт украшения зимнего города вечнозеленой хвоей свидетельствует о том, как постепенно готовилась почва для превращения елки в символический объект зимних праздников.
Ледяные горы. Лубок «Русская разгульная масляница». М.: Лит. И. Д. Сытина, 1889. Российская государственная библиотека
«Мы переняли у добрых немцев детский праздник»
Рождественское дерево в России первой половины XIX века
С елкой как с «ритуальным атрибутом рождественской обрядности» [см.: {71}: 47] мы встречаемся в России лишь в начале XIX столетия. На этот раз встреча с елкой состоится уже не в Москве, а в Северной столице. Приток немцев в Петербург, где их было много с самого его основания, продолжался и в эти годы. Вполне естественно, что выходцы из Германии привозили с собой усвоенные на родине привычки, обычаи и ритуалы, которые они тщательно сохраняли и поддерживали на новом месте жительства. Поэтому неудивительно, что на территории России первые рождественские елки появились именно в домах петербургских немцев. В русской печати первых десятилетий XIX столетия об этом обычае сообщалось с подробностями, характерными для описания особенностей чужой культуры. А. А. Бестужев-Марлинский в повести «Испытание» (1831), изображая Святки в Петербурге 1820‐х годов, пишет:
У немцев, составляющих едва ли не треть петербургского населения, канун Рождества есть детский праздник. На столе, в углу залы, возвышается деревцо… Дети с любопытством заглядывают туда.
И далее:
Наконец наступает вожделенный час вечера, — все семейство собирается вместе. Глава оного торжества срывает покрывало, и глазам восхищенных детей предстает Weihnachtsbaum в полном величии… [см.: {47}: 33][4].
Считается, что первое рождественское дерево в императорской фамилии было установлено 24 декабря 1817 года в Москве, в Кремле (где царская семья проводила зиму). Инициатива принадлежала великой княгине Александре Федоровне (дочери прусского короля Фридриха-Вильгельма III), выросшей в Берлине. На следующий год елка уже стояла в их собственном Аничковом дворце, а после коронации Николая Павловича и Александры Федоровны елки в царской семье стали проводиться ежегодно в Зимнем дворце. На Рождество 1828 года Александра Федоровна устроила первый детский праздник с елкой в Большой столовой дворца. На ней присутствовали пятеро ее детей и племянницы — дочери великого князя Михаила Павловича. На праздник были приглашены и дети придворных из ряда семейств. На восьми столах (по числу детей) стояли елочки, украшенные конфетами, золочеными яблоками и орехами. Под ними были разложены подарки [см.: {409}: 116–120].
Впоследствии этот обычай повторялся ежегодно. Вот как рассказывает об этих праздниках фрейлина высочайшего двора Мария Фредерикс (1832–1897):
Накануне Рождества Христова, в сочельник, после всенощной, у императрицы была всегда елка для августейших детей, и вся свита приглашалась на этот семейный праздник. Государь и царские дети имели каждый свой стол с елкой, убранной разными подарками, а когда кончалась раздача подарков самой императрицей, тогда входили в другую залу, где был приготовлен большой длинный стол, украшенный разными фарфоровыми изящными вещами с Императорской Александровской мануфактуры. Тут разыгрывалась лотерея вместе со всей свитой, государь обыкновенно выкрикивал карту, выигравший подходил к ее величеству и получал свой выигрыш-подарок из ее рук. <…> С тех пор, как я себя помню, с моих самых юных лет, я всегда присутствовала на этой елке и имела тоже свой стол, свою елку и свои подарки — книги, платье, серебро, позже — бриллианты и т. п. <…> Елку со всеми подарками мне потом привозили домой, и я долго потешалась и угощалась с нее [см.: {443}: 286–287].
Из императорской семьи и немецких домов столицы обычай устраивать праздник елки перешел сначала в подведомственные императрице учебные заведения, а затем стал осваиваться и дворянскими семьями, о чем мы все чаще и чаще читаем в документах того времени. Так, известно, что на Рождество 1828 года, будучи на лечении в Италии, устроила своим детям елку Александра Воейкова (Светлана В. А. Жуковского), через месяц с небольшим умершая от чахотки. Об этом мы узнаем из письма лечившего ее К. К. Зейдлица к мужу ее сестры Маши А. Ф. Мойеру:
Накануне Нового года здешнего стиля она
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
