Кто-то присвистнул, и было отчего, интересная вещьобнаружилась: вместо обычного лаза, невеликого, чтобы только человеку накарачках протиснуться, открывался самый настоящий дверной проем, примерносовпадавший размерами с обычным, квартирным. Ну да, и дверь, закрытую на двастандартных шпингалета, сверху и снизу, явно не своими руками смастерили, астырили где-то на стройке. Обычная дверь, разве что завешенная поверху огромнымкуском полиэтилена.
Полковник машинально отметил: по его наблюдениям, здесь врядли отыщется запасной выход, повсюду скала, в которой пришлось бы пробивать лазтак долго, что проще выбрать другое место. Нет запасного выхода, самыйнатуральный дверной проем, определенно бывший естественный вход в небольшуюпещерку. Ага, сбоку и сверху естественный контур входа надежно заложенкирпичами и булыжниками, валявшимися, видимо, тут раньше и скрепленными теперьсамодельным бетоном. На совесть работали, вбили массу трудов, что-то (тот жецемент) возили, скорее всего, на машине.
Ничуть не похоже, что это схрон, то есть место, обустроенноедля долгого потайного пребывания людей. Больше всего походит на склад,оборудованный капитально и давно.
Шпингалеты открыли со всеми предосторожностями так, словноони были отлиты из тончайшего стекла и лопнули бы от грубого прикосновения.Привязали к ручке (и ручка была, да, самая обыкновенная, из магазинахозтоваров) шнур, рассредоточились по обе стороны от входа. Дернули какследует, как в известной сказке: потяни, внучка, за веревочку, дверь-то иоткроется… Открылась. И никакого взрыва не случилось.
Посветили внутрь двумя мощными фонариками. Обнаружилась тасамая естественная пещерка, чье существование и предполагалось: площадьюквадратов пятнадцать, неправильных очертаний, вроде сплюснутого с обоих концовяйца, высотой метра три, с неровным бугристым потолком, дикой скалой.
— Кеша… — распорядился полковник невыразительнымголосом.
Оба фонаря положили у входа, пристроили и третий, чтобыпещерку осветить во всей красе. Кеша проскользнул внутрь, остальныеотодвинулись вправо-влево от проема. Рация давно уже была включена на прием, номолчала — и от боевого охранения тревожных сообщений не поступало, так чтоза тылы пока не приходилось беспокоиться.
Наконец изнутри послышался тихий свист, и все вошли впещерку, оставив на страже Антона.
Пещерка, собственно, оказалась почти пуста, только справаотыскались всякие пустяки: картонный ящик с корейской лапшой быстрогоприготовления, небольшая картонная же коробка с несколькими палками хорошейсухой колбасы, чипсами, шоколадом. Классический набор, удобный сухпаек. Чай вжестяных баночках, крохотная спиртовая горелка, коробка таблеток к ней.Несколько пачек сигарет, пакетики с конфетами…
Полковник обошел пещерку по периметру. Как он и предполагал,никаких признаков импровизированного сортира — кто бы стал в скальнойпороде выдалбливать ямку, чтобы прятать туда пластиковые бутылки и пакеты снеизбежными отходами человеческой жизнедеятельности? Точно, стопроцентныйсклад. Принесли — унесли, отдохнули — перекусили, и не более того.Здесь, конечно, можно ненадолго отсидеться, но это никак не схрон.
В свете сильных фонарей опер высмотрел интересную деталь: наполу как будто бы отпечаталась решетка, почти геометрически правильная,состоявшая из прямых линий пыли. Здесь лежал некий штабель точно, изнемаленького количества мешков или другой похожей тары. И следы рубчатыхподошв. Что бы тут ни прятали, это вывезли подчистую.
Несколько палок колбасы Кеша хозяйственно прибрал к рукам.Полковник не препятствовал: вряд ли супостаты загнали туда шприцем смертельнуюотраву, с подобным как-то не сталкивались. Точно так же и мелочовку вродешоколада и сигарет можно было распихать по карманам в виде законноготрофея — с паршивой овцы, как говорится…
Кеша вдруг распрямился над опустошенной коробкой и молчапротянул полковнику тонкую пачку сложенных вдвое пыльных бумажек. Тот ихпрямо-таки выхватил с нешуточным охотничьим азартом: любая бумага, обнаруженнаяво вражьем логове, если только она не туалетная, может представлять серьезныйинтерес…
Белой бумаги стандартного формата А-4 насчитывалось ровнопять листочков. На одном было нечто чрезвычайно похожее на план: центральнуючасть листа, треть его, занимают две параллельные линии, выгнутые, напоминающиене дорогу, а скорее уж реку, меж ними три неправильных овала, от которых ввосточном направлении тянутся четко прорисованные стрелки. Сверху иснизу — россыпь квадратиков-прямоугольников, тут же загадочные числа икакие-то закорючки.
Остальные листы изрисованы сплошной математикой, даже и невысшей: некие арифметические вычисления, числа не столь уж и астрономические.Судя по виду, к расчету приступали несколько раз — разной пастойнамалеваны, где вверх ногами по отношению к другим, где даже поверх. Изакорючки, закорючки, напоминающие что-то уже виденное, знакомое.
Несомненный текст. Полковник вглядывался в него, шевелягубами, как будто это могло ему помочь прочитать загадочные иероглифы. Нелатинский шрифт, конечно, не кириллица — но и не китайские иероглифы… этовообще не иероглифы в прямом смысле, что-то другое… На индийское илитаиландское письмо тоже не похоже категорически…
— Грузинский, — уверенно сказал подошедший опер.
— Думаешь? — пожал плечами полковник.
— Вижу. Вот буковка, и вот, и вот… — оперстарательно показал пальцем. — Стопроцентно грузинский.
— А что написано?
Опер виновато улыбнулся:
— А черт его знает. Я грузинского не знаю, я его толькопо виду опознать могу.
— Я знаю, — сказал Кеша, ухмыляясь. — Эшчимазе могытхан ни траки, гетваран боженица…
— В таких-то пределах я тоже знаю, — хмуро сказалполковник. — В маму, в бога душу…
Настроение у него было, впрочем, вовсе не хмурое. Оносторожно сложил листки вчетверо, упрятал их в боковой карман и тщательнозастегнул его на пуговицу. Вряд ли бумажки хранили некие супертайны, но они исами по себе были достаточно интересны. Хоть крохи информации да должны в нихсыскаться. Что до картвельской мовы — то для знающих людей это секретполишинеля. Широкой общественности об этом как-то смущаются сообщать из ложнопонятой деликатности, но посвященным прекрасно известно, что Тбилиси давненькоуж запускает в Россию агентуру, оттуда тянутся ниточки и к сволочам, вродеНакира с напарником…
Что касаемо данного конкретного случая — подозрениятеперь не беспочвенны. Умирающий звал какого-то грузина, теперь в тайнике ибумажки с грузинскими иероглифами нашлись. Хоть скудная, но конкретнаяинформация, хоть что-то может Кареев доложить наверх, кроме меланхоличного сообщенияоб отсутствии живых «языков». Правда, наверху ждут совсем не того, но все жеможно будет…
Он обернулся на тихий свист. Антон просунул голову внутрь идоложил без особых эмоций:
