– Жозе, не грустите… – Жозе вздрогнула, когда Себастьян неожиданно вырос у нее перед носом. – Правда, общественным транспортом вам не стоило ехать, на мой взгляд.
– Это только на ваш взгляд.
– Да перестаньте, все, что с нами случилось в эти дни – ни для кого не пройдет зря.
– Я не понимаю, что изменилось лично у меня.
– Вы хотите сразу все понять? Это нам откроется гораздо позже. Я вот, например, ни черта не вынес для себя. Только отнес.
– Что же? – Она улыбнулась, зная, о чем он жалеет больше всего.
– Бутылку превосходного коньяку.
– Я обещаю, что скоро мы встретимся и я напою вас отличным коньяком! Ведь это из-за меня вы предложили открыть подарок ваших друзей?
– Лучше приезжайте ко мне, Жозе. У меня его – целый подвал. – Себастьян покачивал головой и улыбался, как старый всезнающий дед-волшебник. – Всего доброго вам! И прошу вас…
Он вдруг остановился, подняв указательный палец:
– Прошу вас, не гасите в себе огонь. Выгоните к черту тех, кто мешает вам его разжигать.
Она вспомнила его пьяный голос: «такая молния проскакивает между людьми, может быть, раз в жизни!».
А может, рассказать все Марку? Это ли не повод – расставить все на свои места? Поймет – значит, у них есть будущее, а не поймет… А что, собственно, такого? Ведь она заставала его на корпоративных вечеринках с рыжей Жанной, чьи острые загорелые коленки крепко обхватывали бедра Марка, а стоны разносились по всему коридору. Марк клялся тогда, что это было ровно столько раз, сколько она видела, но Жозе предполагала, что число его женщин с каждым днем растет в геометрической прогрессии. Он все чаще «задерживался» на работе до утра, а гамма женских духов на его рубашках становилась все богаче и разнообразней…
– Жозе, электрические нити крепче, чем кажутся на первый взгляд.
– Господи, да почему вас так волнует моя персона? Почему вы не принялись заботиться о Люсиль или о Жаке?
– Наверное, потому, что последние годы мои сыновья обзавелись семьями и стали реже приезжать ко мне. Мне некого учить жизни. – Он снова хитро улыбался. – Вы – самая подходящая кандидатура на их место.
– Вы не боитесь, что эта молнии меня когда-нибудь убьет?
– Я спокоен за вас. Все ваши враги вот здесь. – Он указал на ее голову. – А Шарль – славный малый. Пока, Жозе!
Со сдержанным вздохом она пешком побрела в сторону своего квартала. Париж лежал перед ней – сонный, промозглый и нелюбезный. Казалось, он не хотел ее встречать и принимать. Интересно – а Марк?
4
– О! Какой сюрприз! – Марк широким жестом распахнул дверь и театрально кивнул, приглашая ее внутрь.
Она и так знала, что скандала не избежать. Марк был не очень ревнив, иногда ей даже казалось, что, застань он ее в постели с другим, просто пожал бы плечами и вышел. Но проверить это ей еще не довелось, поэтому развитие беседы Жозе представляла себе смутно. Марк стоял в дверях, а она медлила, глядя на него отсутствующим взором: привычный, родной силуэт, в котором не за что зацепиться глазу. Он был неплохо сложен, но худоват и немного сутулился, из-за чего все костюмы – от стодолларовых до баснословно дорогих – сидели на нем без той доли солидности, которая заставляет уступать некоторым мужчинам дорогу. Он был симпатичным, но выглядел моложе своих лет, что тоже не добавляло ему веса в глазах окружающих. Но это был ее родной Марк. Жозе подавила зевок:
– Марк, прости, но я совершенно не виновата. Ты не представляешь, что произошло.
На нее вдруг выпрыгнула Сицилия. Эта пушистая особа персидских кровей любила хозяйку больше всего на свете, даже больше креветок, а Марка просто терпела. Он со скрытым неудовольствием называл их «сестричками», особенно, когда они, свернувшись калачиком, устраивались обе на диване перед телевизором.
– Ах ты, моя хорошая девочка! Прости, не могла вернуться к тебе раньше! – Жозе присела на корточки и провела рукой по роскошному белому хвосту – единственному месту, которое позволялось гладить, и снова подняла глаза на Марка.
Он смотрел на нее, подняв одну бровь:
– Ну-ну. Я подожду. Ты сначала поговори с самым близким и дорогим существом, а потом и моя очередь настанет.
– Марк… – Господи, какая же смертная тоска! – Я не могла вернуться раньше.
– Ты не могла вернуться раньше? Он что, оказался слишком темпераментным? – Марк, как всегда, когда нервничал, потянулся, чтобы поправить пуговицы на рубашке. На этот раз пуговиц под рукой не оказалось, пришлось теребить ворот домашнего свитера.
– Марк, отстань. Это глупо. Ты не представляешь, какая была гроза!
– А телефона у него в доме не было? Ты даже не могла поздравить меня.
Жозе вспомнила Себастьяна. И вправду, зачем гасить огонь? Шарля она никогда больше не увидит, но теперь ей стало понятно, зачем он появился в ее жизни. Сейчас она расскажет Марку о том, как целых двое мужчин хотели провести с ней ночь, и одному из них это почти удалось. «Почти» не годится. Марку нужны железные факты. Значит, она зря спасовала: надо было до конца довести дело с Шарлем… Господи, как же все просто! Сицилия совершенно не переживает, когда соседский рыжий Кохи, ее общепризнанный муж, застает ее с разной публикой трущобного происхождения. Она просто делает то, что хочет ее душа и тело, и от этого счастлива и свободна!
– Ты знаешь, – Жозе медленно разделила волосы на две половины и начала заплетать косичку, – а телефон у него не работал.
– Почему? – Марк опешил.
– Так я же говорю, была гроза. Всю местность залило, и начались сбои с электричеством.
– То есть ты… То есть я не ошибся: ты была у другого мужчины?!!
– Да, и со мной еще четверо.
– В каком смысле?
– Четверо пассажиров. Мы все провели ночь в его доме.
– В чьем? – Марк был обескуражен.
– Какая разница? Сейчас он уже летит в Штаты.
– А ты?
– А что – я?
– Вы с ним…
– А он провел ночь в моей спальне. Тебе этого достаточно?
– Жозе! Зачем ты так говоришь! Ты же знаешь, я не люблю, когда меня обманывают.
– Так я и не обманываю.
– Но ты изменила мне?!!
– Давно пора было. Или мне – нельзя?
Марк прошелся по комнате, заложив одну руку за голову и с силой потирая шею. Типичный, надоевший жест… Сейчас он подойдет, начнет обнимать и убеждать ее в том, что все это – глупость. Жозе вспомнила его ласки, которые все время были одинаковыми. А ведь ей давно уже не хотелось ни кокетничать с ним, ни возбуждать его интерес, хотя когда-то он так восхищался этим ее даром! С другими – да, а рядом с Марком она чувствовала только скуку, обыденность, какую-то удивительную прозу жизни.
