— Передай им, пожалуйста, что мне надо съездить за продуктами и я жду их домой. Пусть поймут, что, если они приглашают гостя, его надо чем-то накормить.
Самое удивительное, что Куинн никто не отчитывал. Дана, кухарка из которой была никудышная, мирно возилась на кухне с луфарем, купленным для гостя, которого она не приглашала. Может, решила, что он сам напросился?
Наверное, так.
Куинн и сама до конца не понимала, зачем позвонила ему. Устроив погром в комнате и нечаянно разбив мамину лампу, она в полной прострации отправилась в комнату Даны и залезла к ней в сумку. Нашла номер Сэма, и рука сама потянулась к телефону. А когда тетя Дана объявила, что он приедет, Куинн от стыда не знала, куда себя девать.
Но тетя Дана на нее даже не накричала. И вообще вела себя удивительно невозмутимо. Куинн вдруг захотелось рассказать ей все. Облегчить душу.
Ее волновал только один вопрос: если тетя Дана твердо решила поселиться здесь, почему она не начинает работать? Почему не попросила прислать из Франции свои вещи? И почему не хочет спускать на воду лодку?
Но она воздержалась от расспросов и кинулась помогать. Вымыла и порезала листья салата, показала тете Дане, как мама делала заправку. Помогла посыпать травами рыбу. Но когда тетя Дана попросила накрыть на стол в столовой, ей стало не по себе. В столовой они больше не ели. Бабушка разрешала им уносить подносы с едой в гостиную, а тете Дане нравилось есть в кухне. Столовая напоминала Куинн о родителях.
Когда она ставила на стол хрустальные подсвечники и вазочку из ракушек, руки у нее дрожали.
— Очень красиво, — похвалила тетя Дана, заглянув в комнату.
— Спасибо. — Куинн обошла вокруг стола. — Мы с Элли сидим тут и тут, — сказала она, дотронувшись до стульев, стоявших друг напротив друга. Ты сядешь сюда, а он туда.
— Так неудобно, — сказала тетя Дана. — Нужно поставить стулья по краям стола.
— Нет! — вскрикнула Куинн.
— Куинн, я жила здесь задолго до твоего рождения. Здесь всегда стояли стулья. На одном сидел дедушка, на другом — бабушка.
Куинн замотала головой. Из кухни вышла Элли и встала рядом с сестрой.
— Здесь никто сидеть не будет, — твердо сказала Куинн.
— Куинн, я знаю, это места твоих родителей. Но если мы не поставим стулья как положено, нам вчетвером здесь не разместиться. Понимаешь? Мы будем толкать друг друга локтями.
— И луфарь будет разлетаться во все стороны, — добавила Элли.
— Эл, заткнись!
— Послушай, — сказала Дана. — Мы все помним: это места твоих родителей. Не важно, кто сюда сядет. Это же просто на время ужина. Кто-то окажется на месте мамы, но мы все равно помним, чье оно.
— Что оно мамино?
— Ну да.
Следующий вопрос задать было очень трудно.
— Ты сядешь на мамино место?
— Необязательно. Можно посадить туда Сэма. А я сяду на папино.
Куинн кивнула:
— Но это только на время ужина…
— Как папины дома, — вставила слово Элли. — Люди снимают квартиры, но не навсегда.
— Стулья внаем, — сказала Куинн.
— Вот именно, — подтвердила Дана.
Куинн с трудом сдержала улыбку. Но одновременно ей хотелось плакать. Поэтому, чтобы не дать воли чувствам, она нахмурила брови и строго спросила:
— Если ты решила остаться здесь, то почему не рисуешь? Где твои картины?
— Еще будут.
— Ты художница, а я никогда не видела, чтобы ты рисовала, — сказала Элли.
— Давайте-ка я нарисую именные таблички. Сгодится?
Куинн равнодушно пожала плечами.
На пороге дома Сэм залюбовался пейзажем — за садом и каменной террасой открывался великолепный вид на пролив. Дана открыла дверь, и он улыбнулся ей.
— Привет, — сказала она.
— Привет! — Он протянул ей бутылку вина. — Спасибо за приглашение.
— Добро пожаловать! Рада тебя видеть.
Пропуская Сэма в дом, Дана поцеловала его в щеку. А он, наклонившись к ней, легонько коснулся рукой ее талии. Она выглядела замечательно: за неделю загорела, и в глазах светилось море. Стройная, в бежевых брюках и белой рубашке, она выглядела точно так же, как на пристани в Ньюпорте.
— Ты любишь луфаря? — весело спросила Элли. — Сегодня на ужин луфарь.
— Обожаю. Это одна из самых замечательных рыб.
— Почему?
— Будем есть, покажу, — сказал Сэм и прошел за хозяйками в гостиную.
Пока Дана открывала бутылку и наливала в бокалы вино, Сэм огляделся вокруг. Куинн показала ему телескоп, в который был виден Ориент-Пойнт.
— Океанографы все знают о море, да? — спросила Куинн. — Видят то, чего не замечают другие?
— Пытаемся, — усмехнулся Сэм.
— А например?
— Вон там — Викландская мель, — сказал Сэм, — где мой старший брат Джо отыскал затонувший корабль — «Камбрию».
— Твой брат этим занимался? — спросила Дана, подавая ему бокал.
— Да. Года два назад. Он узнал про золото, достал большую его часть и поднял сам корабль.
— Лили мне об этом рассказывала. Мы еще в школе читали про «Камбрию».
— Твой брат поднял со дна корабль? — спросила Куинн.
Глаза ее лихорадочно сияли.
— Да, — кивнул Сэм. — Он — охотник за сокровищами.
— И ты тоже? — спросила Элли.
— Нет, я просто морской биолог. Джо называет меня рыбьим ученым. Я выхожу в море на исследовательских судах и изучаю все, что плавает.
— Так вот кого мы вытащили когда-то из ньюпортской гавани.
— Вы мне жизнь спасли, — сказал Сэм, глядя на нее.
Девочки, решив, что он преувеличивает, захихикали.
Они еще немного поболтали, и Дана пошла за ужином. Сэм предложил разжечь угли для гриля. Девочки пошли за ним следом, внимательно слушая рассказ о луфаре, о темной полосе у него на брюхе, которая выполняет роль сонара.
— Сонар — это как на подлодках, да? — спросила Куинн. — Нам об этом рассказывали на уроках. Про то, что некоторые существа излучают звуковые волны, те отражаются от поверхностей и их видно на экране,
— Все именно так и есть, — ответил Сэм, прислушиваясь к тому, как возится на кухне Дана.
— А под водой ты умеешь искать? — спросила Куинн.
— Смотря что.
— Я хочу… — начала было Куинн, но тут открылась дверь и вошла Дана с деревянными вилкой и ложкой.
— Поможешь мне? — спросила она Куинн. — Перемешаешь салат?
