Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Служащая поискала в компьютере, кивнула и сказала, что в справочной читального зала карт на третьем этаже действительно работает Гейнор Бэймонт. Потом указала мне дорогу к лифтам.
Через несколько минут я стояла перед справочным столом в читальном зале карт, глядя, как привлекательная женщина за тридцать с волнистыми каштановыми волосами склоняется над черно-белой картой с лупой в одной руке и карандашом в другой; ее лоб покрывали сосредоточенные морщины. Минуту-другую спустя она выпрямилась, чтобы размять спину, и вздрогнула, увидев меня.
– Простите, что беспокою, – прошептала я, поскольку в зале не было слышно почти ни звука. – Я ищу Гейнор.
Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась.
– Вы пришли в нужное место. Я Гейнор. – Она отложила лупу и убрала с лица упавшую прядь волос. – Чем я могу вам помочь?
Теперь, когда я стояла перед ней, моя просьба казалась нелепой. Было понятно, что эта карта – беспорядочная путаница кривых линий и мелких надписей – сейчас представляет собой важную часть ее исследования.
– Я могу зайти попозже, – предложила я, отчасти надеясь, что она ухватится за это предложение, отправит меня прочь и таким образом заставит заняться чем-то более плодотворным.
– Не говорите ерунды. Этой карте сто пятьдесят лет. Она не изменится за ближайшие пять минут.
Я сунула руку в карман, вызвав у Гейнор растерянный взгляд: она, наверное, больше привыкла к студентам с длинными, свернутыми в трубку пергаментами, чем к промокшим под дождем женщинам, достающим из кармана какую-то мелочь.
– Я недавно нашла это на берегу реки. Была в группе по мадларкингу – с нами занимался человек, которого зовут Альф, – и он мне сказал, чтобы я пошла к вам. Вы его знаете?
Гейнор широко улыбнулась.
– Вообще-то он мой папа.
– Ой! – воскликнула я, и ближайший посетитель бросил на меня раздраженный взгляд. Как хитро со стороны Альфа Холостяка ничего мне не сказать! – Ну, здесь есть значок… – Я показала. – Это единственный знак на флаконе. По-моему, это медведь. Мне просто интересно, откуда он мог взяться.
Она с интересом склонила голову набок.
– Большинство людей не заинтересовались бы такой вещью. – Гейнор протянула руку, и я отдала ей флакон. – Вы, наверное, историк или исследователь?
Я улыбнулась.
– Не профессиональный. Но немного интересуюсь историей.
Гейнор подняла на меня глаза:
– Мы родственные души. Я по работе вижу самые разные карты, но больше всего люблю старые, темные. Они всегда оставляют разные возможности для интерпретации, поскольку места со временем заметно меняются.
Места и люди, подумала я. Я чувствовала перемену в самой себе как раз в этот момент: беспокойство во мне ухватилось за возможность приключения, за вылазку в мое давно утраченное увлечение прошлыми временами.
Гейнор подняла флакон к свету.
– Я видела несколько старинных флаконов вроде этого, но обычно они чуть крупнее. Мне всегда казалось, что в них есть что-то неприятное, ведь неизвестно толком, что там когда-то было. Кровь или мышьяк, так я думала, когда была маленькой.
Она пристальнее рассмотрела гравировку, провела по миниатюрному животному пальцем.
– Правда похоже на маленького медведя. Странно, что больше нет никаких знаков, но, наверное, можно счесть, что он когда-то принадлежал хозяину лавки, вроде аптекарской. – Она вздохнула, возвращая мне флакон. – У папы золотое сердце, но я не понимаю, зачем он послал вас ко мне. Я честно не представляю, что это за флакон или откуда он.
Она взглянула на лежавшую перед ней карту, вежливый способ дать мне понять, что наш краткий разговор окончен.
Тупик. От разочарования у меня вытянулось лицо. Я поблагодарила Гейнор за то, что уделила мне время, и пошла прочь от стола. Но едва я развернулась, она меня позвала:
– Простите, мисс, я не расслышала, как вас зовут?
– Кэролайн. Кэролайн Парсуэлл.
– Вы из Штатов?
Я улыбнулась:
– По акценту, наверное, сразу понятно. Да, я приехала туристом.
Гейнор взяла ручку и склонилась над картой.
– Ну, Кэролайн, если я еще чем-то могу вам помочь или если выясните что-то о флаконе, я с радостью вас выслушаю.
– Конечно, – сказала я, кладя флакон в карман.
Впав в уныние, я решила забыть и про этот предмет, и вообще про мадларкинг. Я, в общем, не очень-то верила в то, что некоторые находки – это судьба.
7. Элайза. 5 февраля 1791 года
Я проснулась от боли в животе, какой не испытывала прежде. Сунула руки под ночную сорочку, прижала пальцы к коже. Кожа под ними была на ощупь теплой и припухшей, и я сжала зубы, когда внутри начала разрастаться тупая боль.
Боль была не такая, как бывает, когда объешься сладостей или закружишься со светлячками в саду, как бывало дома. Она гнездилась ниже, словно мне нужно было облегчиться. Я побежала к горшку, но тяжесть все равно не ушла.
А ведь меня ждала такая важная работа! Самая важная из тех, что мне поручала госпожа. Важнее любых тарелок, что я скребла, или пудингов, что пекла, или конвертов, что запечатывала. Я не могла огорчить госпожу, сказав, что мне нехорошо и я хотела бы полежать. Эти отговорки могли бы сработать у родителей на ферме в день, когда нужно было чистить коней или собирать созревшие бобы. Но не сегодня, не в высоком кирпичном доме Эмвеллов.
Выпутавшись из сорочки и подойдя к умывальному тазу, я решила, что не буду обращать внимания на неудобство. Помывшись, я прибралась в своей чердачной комнате и, гладя полосатую кошку, которая спала в ногах у меня на кровати, тихонько прошептала себе, словно, если сказать это вслух, было легче поверить: «Сегодня утром я подам ему отравленные яйца».
Яйца. Они так и лежали в банке с пеплом, в кармане моего платья, висевшего у кровати. Я вынула банку, прижала ее к груди и почувствовала холод стекла даже сквозь нижнюю рубашку. Я сжала банку покрепче, и руки у меня не дрожали, ни капельки.
Я была смелой девочкой. По крайней мере, в чем-то.
Два года назад, когда мне было десять, мы с матерью выехали из нашей маленькой деревушки, Суиндона, в большой, обширный город Лондон. Я никогда не бывала в Лондоне, слышала только, как говорят про то, какой он грязный и богатый. «Негостеприимное место для таких, как мы», – всегда бормотал мой отец-фермер.
Но мать была не согласна. Наедине она рассказывала мне о ярких красках Лондона – о золотых шпилях церквей, о павлиньей синеве платьев – и разных городских лавках и магазинах. Она описывала диковинных животных, одетых в кафтаны, их погонщиков, водящих зверей по улицам, рыночные прилавки, на которых продают горячие булочки с миндалем и вишней и к которым выстраивается очередь до трех десятков человек.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
