— А я не могу ждать целый день, — целительница повернулась к Мишель спиной и начала водить пальцами по полкам на стене, словно разыскивая что-то. — Я знаю о друзьях, которых ты ищешь, — Целительница подчеркнула последнее слово. Она знала, что Мишель — искательница.
Что это значит? Насторожившись, но и заинтересовавшись, Мишель спешилась. Никакой черной магии она не чувствовала. Что же известно этой старухе?
— Фардайл, посторожи коня.
Волк занял позицию между конем и улицей. Его шерсть все еще стояла дыбом. Удовлетворенная, Мишель проскользнула в дверь. Зверек с огненной гривой все висел на хвосте и заверещал на нее, когда она проходила мимо. Прежде чем подойти к прилавку Мишель осмотрела углы комнаты в поисках чего-нибудь подозрительного. Она не чувствовала присутствия кого-либо еще.
— Что тебе известно о моих делах? — спросила Мишель, шагнув вперед.
Старуха не отвечала.
За спиной у Мишель захлопнулась дверь аптеки, громко стукнул засов. Мишель вдруг вспомнила, что любопытство в Порт Роуле вредит здоровью, и вспомнила маленького портного с гигантом-охранником. С каких пор в этом городе слепая женщина может вести дела заведения в одиночку?
За спиной воительницы раздался грубый голос:
— Коснешься меча — умрешь.
* * *
— Даже те, кто искушен в этом искусстве слишком часто путают обычный сон со сплетением, — объяснял могучий темнокожий брат Джоаху.
Морис и Эррил сидели на скамье за столом из сосновых досок напротив Джоаха на камбузе «Морского Скорохода». Лица у обоих были суровые. Джоах не собирался позволить стендайцу повлиять на его решение.
— Это было сплетение, — решительно объявил Джоах. — Эррил нас предаст.
Флинт, стоявший у плиты, попробовал похлебку. Потом удовлетворенно вздохнул и сказал:
— Джоах, какой же ты идиот.
От прямоты рыбака щеки Джоаха заалели.
Флинт в последний раз помешал похлебку и накрыл кипящий котел крышкой.
— Тебе следовало сначала прийти к нам. Пугать сестру и вешать на нее бремя твоей тайны чертовски неправильно. На нее и так слишком много всего свалилось, не хватало ей еще твоих домыслов.
Кровь Джоаха все еще горела от осознания того, что Елена нарушила обещание и рассказала стендайцу про его сон. Елена даже не пришла на эту встречу, она слишком плохо себя чувствовала и потому лежала у себя в каюте, но Джоах подозревал, что она прячется, потому что ей стыдно. Он сжал в руках посох из дерева пои, лежавший у него на коленях. Вот необходимое ему доказательство. Он чувствовал ладонями, как черная магия течет по дереву, словно масло по коже.
— Заклинание из сна подействовало, — объяснил он. — Как это может быть ложным сплетением?
— Черная магия по сути своей лжива, — ответил Эррил. — Этот гадкий посох Грешюма давным-давно необходимо было сжечь.
— Тебе бы этого хотелось, потому что во сне этим посохом я защищал от тебя свою сестру, — огрызнулся Джоах.
Брови Эррила грозно сошлись на переносице.
— Я никогда не предам Елену. Никогда.
— Ты сам сказал, что черная магия лжива, — пробормотал Джоах, повторяя слова стендайца.
Джоах и Эррил злобно уставились друг на друга.
— Хватит! — рявкнул Флинт, стукнув половником по столу. — Довольно болтать ерунду. Черная там магия или нет, истинность твоего сна можно проверить другим способом.
— Как? — удивился Джоах.
Флинт указал ложкой на Мориса.
— Расскажи им. Мне нужно мешать похлебку, а то подгорит. Еще не хватало, чтобы из-за эдакой чепухи пропал обед.
Все время разговора Морис молчал, видимо, выжидая, пока спорщики спустят пар, прежде чем демонстрировать им свои знания.
— Теперь, когда вы меня опять слушаете, я закончу свои объяснения, — заговорил он, прикасаясь к своей серебряной серьге. — Прежде всего, у Джоаха действительно есть серьезное обоснование для того, чтобы с самого начала поверить в истинность своего сна. Черное заклинание действительно сработало.
Джоах выпрямился на скамье. По крайней мере, хоть кто-то здесь рассуждает здраво.
— Чтобы счесть сон сплетением, необходимо, чтобы при тщательном изучении все его аспекты оказались истинными, — продолжал Морис. — Заклинание действительно сработало, но это всего лишь один элемент сна. И, как сказал Эррил, черная магия обманчива. Может быть, не слова заклинания, услышанного во сне, разбудили магию в посохе, а твоя собственная воля, потому что ты хотел, чтобы так было. Прежде, чем ты горячо поверишь в свой сон, необходимо как следует его изучить.
В сердце Джоаха зародилось семя сомнения. Он доверял Морису — темнокожему брату, который спас ему жизнь на Алоа Глен. Теперь он не мог не прислушаться к словам брата.
— Как же мы можем судить об истинности моего сна, если события сна еще не произошли?
— По деталям, — объяснил Морис.
— По всем деталям, — отозвался от плиты Флинт.
Морис кивнул.
— Расскажи нам свой сон еще раз, а я буду задавать тебе вопросы о некоторых его аспектах, пытаясь найти что-нибудь ложное. Если хотя бы один элемент окажется неверным, значит, твой сон не был сплетением.
Джоах выпустил из рук посох и сложил руки на столе.
— Понятно. Значит, истинным должно быть все, иначе все ложно.
Флинт фыркнул.
— Наконец-то мальчик думает головой, а не задницей.
Джоах прикусил губу. Может, они и правы. Он потрогал зуб дракона, висевший у него на шее.
— Сон начался с того, что мы с Еленой стояли на вершине башни на Алоа Глен. Мы были…
— Погоди, — прервал его Морис. — Опиши башню.
Джоах закрыл глаза и представил себе башню.
— Она была узкой… на вершине — не шире двух лошадей. Я мало что еще смог разглядеть, потому что ни разу не смотрел через парапет.
— Что еще? Какого цвета были камни? Какие еще башни находились поблизости?
Джоах просиял, вспомнив:
— Камни были огненно-оранжевого цвета, и через дорогу от башни стояла гигантская статуя женщины с побегом цветущего дерева.
— Статуя госпожи Силлы с ветвью объединения, — кивнул Флинт.
— Хмм… Рядом с ней Шпиль Ушедших, — добавил Морис, — Он красновато-оранжевый. — Два брата со значением посмотрели друг на друга. — Вероятно, мальчик пару раз видел их из окон Здания, когда находился там в заточении.
Флинт недоверчиво хмыкнул.
— Продолжай, Джоах.
Он продолжал описывать нападение черного крылатого чудовища.
— Похоже на виверну, но никого из их мерзкого рода не видели уже много веков, — прошептал себе под нос Морис.
