— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе, Меган? — Голос Джонни был мягким и глубоким.
Она подняла глаза. Перед ней стоял большой и сильный мужчина. Как ее отец. Широкие плечи, которые были готовы взвалить на себя все тяготы Гундамурры. Вместо ее отца. Вместо нее. Но не с ней.
— Нет, Джонни. Буду рада.
Он сел рядом с ней и наклонился вперед, опершись локтями на колени и свесив руки между ними.
— Я тоже тоскую по нему, Меган, — тихо сказал он, — но я понимаю, что твоя потеря намного больше, чем моя, потому что ты была рядом с ним каждый день, работала бок о бок…
— Не надо! — Меган сглотнула, чтобы затолкать обратно готовые вырваться из груди рыдания. — Я хотела поговорить с тобой о другом.
— О чем угодно, — заверил Джонни.
Неужели все так безнадежно? Ведь он не женат. Он сам сказал, что не встретил никого, кого бы ему захотелось привезти сюда. Но его жизнь поп-звезды так далека от жизни, которой она живет в Гундамурре.
Джонни повернулся к ней и взял за руку.
— Итак, Меган, о чем ты хотела поговорить?
Мне казалось, что утром мы все обсудили.
— Я была не права, Джонни. Я была раздражена и несправедлива…
— Все в порядке, — поспешил он успокоить ее.
— Ничего не в порядке! — воскликнула Меган.
Ей не была нужна его снисходительность. — Митч как-то сказал, что я не знаю, каким было твое детство и что привело тебя в Гундамурру. Теперь я хочу знать это, потому что иначе я не пойму, почему папа выбрал тебя.
— Мне жаль, что ко всем твоим потрясениям добавилось еще и это..
Подушечкой большого пальца он поглаживал ее ладонь, посылая жаркие импульсы по всему телу. Она почувствовала, что теряет нить разговора. Все защитные инстинкты призывали ее прервать этот контакт, не позволять себе чувствовать это предательское возбуждение.
— Знаешь, я никогда не расспрашивала отца о тебе. Ты был для меня просто Джонни. Потом ты стал Джонни-звездой, снискав мировую популярность и славу.
— Мне именно это всегда и нравилось — что все твое детство и подростковые годы я был для тебя просто Джонни. Я был бы рад, если бы так оставалось и сейчас. Вокруг меня достаточно людей, которые видят во мне исключительно звезду, — сухо закончил он.
Меган была рада, что он не видит смущения, вызванного его словами.
— Извини, я предпочитала думать о тебе самое худшее.
То ли Джонни понял, что ей неловко, то ли сам решил придать разговору немного юмористический оттенок, но он добавил с усмешкой:
— Вообще-то, женщины обычно реагируют на меня несколько иначе. Теперь всегда спускай меня с небес на землю, как только я приеду в Гундамурру — Прекрати, Джонни, — раздраженно попросила Меган, — не стоит тратить на меня свое пресловутое обаяние. Я ведь прекрасно знаю, что за ним ничего нет.
Она попыталась поймать его взгляд, но он поднял голову и смотрел в звездное небо. Его рука крепче сжала ее руку, затем расслабилась, как будто он спохватился. Она поняла, что что-то гнетет его изнутри, что-то, чего он не хочет показать.
— Когда вечером вы втроем ходили в общежитие для работников, я поговорила с Ларой и Кэтрин. Ведь я действительно не знаю, что привело вас троих сюда, в Гундамурру, к отцу. Я очень много узнала о Рике. И Митче. Но они ничего не могли рассказать о тебе, Джонни.
— Они ничего не рассказали, потому что нечего рассказывать, — коротко ответил Джонни. — У Рика и Митча была хоть какая-то семья, у меня никакой и никогда.
— И все равно у тебя должна быть какая-то история, даже у сирот она есть, — стала настаивать Меган, полная решимости узнать наконец правду.
— Ничего такого, что бы я помнил. — Он с вызовом посмотрел на нее. — Мне сказали, что моя мать была проституткой, которая умерла от передозировки героина, когда мне было два года. Никто тогда не заявил на меня прав, и меня отдали на воспитание в семью. Кто был моим биологическим отцом — узнать не представляется возможным.
Два года! Меган было страшно подумать, сколько прошло времени, прежде чем малыша хватились. Да, действительно лучше, что Джонни ничего не помнит.
— Моим отцом стал твой отец, Меган.
Теперь она знала почему.
— А твои приемные родители, Джонни?
Он покачал головой.
— Это были люди, которым надо было категорически запретить брать на себя заботу о чужих детях. Я сбежал, когда мне исполнилось двенадцать, и стал жить на улице.
— А твое образование?
— Только то, которое дал мне твой отец. Он преподал мне уроки, которые вряд ли дадут самые лучшие учебные заведения.
И снова отец. Она никогда не могла представить себе, какую роль он сыграл в судьбах трех изломанных жизнью мальчишек, — жизнью, научившей их никому не верить и с вызывающей улыбкой встречать очередной удар.
— А где ты учился музыке? — спросила Меган.
— У парней из разных групп, подрабатывая у них на побегушках. Но музыка всегда была в моей голове, именно она помогла мне справиться со многими вещами.
А она еще называла его творчество расчетливой игрой на сердцах людей!
После его слов Меган подумала, что возьми она за труд вслушаться в его песни, она многое бы поняла.
— Я помню, папа дал тебе гитару.
— Да. Я до сих пор храню ее. Именно на ней я подыгрывал всем, когда мы распевали рождественские гимны.
Значит, отец выбрал Джонни, потому что считал его в наибольшей степени своим приемным сыном? Как сама она была дочерью Патрика Магуайра больше, чем ее сестры?
Ей нравилось так думать, хотя Меган ни на миг не сомневалась, что он любит их всех троих, просто по-разному. Оказывается, она никогда раньше не задумывалась, как же счастливы были она сама и ее сестры — у них были родители, которые любили своих дочерей, всегда были готовы выслушать и сделать все, чтобы мечты дочерей сбылись. А ведь она воспринимала все это как нечто само собой разумеющееся.
У нее было очень счастливое детство и юность, омраченные только помешательством на Джонни.
Но это не его вина.
Она повела себя как испорченный ребенок, и все только потому, что он не приехал на празднование ее совершеннолетия, не сыграл роль, которую она для него придумала. И тогда в своем воображении она придумала для него другой образ.
Сегодня ее восприятие Джонни Эллиса изменилось в корне, но тут же возникла другая проблема — он стал для нее еще привлекательнее.
— Я сочувствую твоей потере. — Она крепко стиснула руку Джонни, не зная, как еще продемонстрировать искренность своих слов. — Правда, Джонни.
