«Пусть люди называют мою веру мистикою, фантазией или больным воображением; но тот факт, что во время пребывания святыни в Ставке не было не только поражений на фронте, а, наоборот, были только победы, в чем может убедиться каждый, кто проверит этот факт по телеграммам с фронта за время с 4-го октября по 15-е декабря 1915 года (выделено кн. Жеваховым. — Д. О.), не вызывал во мне никаких сомнений, и сквозь призму этого факта я расценивал и все то, что меня окружало и что приобретало в моих глазах другую окраску…»[15].
Подвиги тов. Сталина во время польской кампании 1920 г. удостоверить по телеграммам с фронта нам никто не предлагает. Хватит ссылки на Ворошилова. И правильно! Во-первых, сохранившиеся документы свидетельствуют, что большую часть польской кампании Сталин провел под Львовом, подальше от театра боевых действий, требуя новых подкреплений и игнорируя приказы («предложения») Центра двигаться к северу на соединение с Тухачевским, которому в результате пришлось в одиночку драться с Пилсудским на варшавском направлении. А во-вторых, найти документы все равно уже невозможно: к моменту появления сталинской биографии архивы были закрыты, а свидетели либо уничтожены, как Тухачевский и Троцкий (бывший глава Реввоенсовета, прямой начальник Сталина), либо запуганы до икоты. Верить сочинителям героического эпоса приходилось на слово — зато безоговорочно. Сильнее, чем в 1915 г. один из руководителей Священного синода верит в Господа Бога, поскольку пытается привлечь для доказательства Чуда Господня газетные сводки и сознает субъективность своих оценок («в моих глазах.»).
Чтобы точней представить агиографический дискурс князя Жевахова, стоит процитировать его рассказ о том, как старец Макарий, бывший московский митрополит, был обороняем святой силой от посягательств большевиков в Николо-Угрешском монастыре:
«…несколько разбойников, коим удалось проникнуть в монастырь и даже приблизиться к дверям келии праведного старца, мгновенно ослепли и затем на коленях со слезами вымаливали прощение. в другой раз густое облако окутало целую роту красноармейцев, приближавшихся к Николо-Угрешскому монастырю с целью убить митрополита, и они сбились с пути и, проблуждав до поздней ночи, вернулись обратно в Москву, не выполнив заданного поручения…»[16].
Остается удивляться, почему густое облако, внезапная слепота и прочие проявления Божьего промысла где-то задержались (сбились с пути?), когда красноармейцы расстреливали семью Н.А. Романова в Ипатьевском доме. Для нас, однако, важнее, что в России начала XX века подобного рода свидетельства уже не в полной мере обладали свойством правдоподобия. Возможно, вследствие их архаичного социокультурного дизайна. А может быть, вследствие нестроений и шаткости среди самих земных князей веры. Социокультурная среда заметно продвинулась, а когнитивный дизайн кн. Жевахова (и симпатизировавшей ему государыни императрицы) остался прежним. Князь это чувствует и очень досадует, что его свидетельствам о чудесах в Николо-Угрешском монастыре уделяется маловато внимания.
Если честно — совсем не уделяется. И непонятно, кто виноват, слишком продвинутая среда или слишком кондовый князь. Но самое печальное в другом: в конфликте двух типов ментальности победителем выходит третий тип, дизайн которого на диво прост и функционален. Не сложнее топора или серпа с молотом.
Горько сетуя на оскудение веры (главным образом из-за засилья «жидовских газет», распространения науки, личных свобод и вредоносного парламентаризма), князь Жевахов по-своему интересен, ибо иллюстрирует, как сказали бы сегодня, конструкционистский подход к формированию социальной идентичности. Как, кстати, и его победитель И.В. Сталин. Оба ясно сознают, что вера и общественное мнение формируются информационной средой. А среда, по их общему мнению, формируется властью (у Жевахова, правда, еще и евреями). Хотя идеологические конструкты противоположны по вектору, сама бинарная структура мировоззрения тождественна. Все чуждое запретить — объясняет князь Жевахов. Чтобы из каждого утюга неслись истории, подобные чудесному спасению св. Макария. По нескольку раз в день. Пусть детки заучивают наизусть примеры преодоления черных замыслов слуг сатанинских. Кто плохо заучит — того розгой! Ради его же спасения и спасения Отечества. Тогда настанет покой и порядок — ибо в полной мере будет реализован принцип идеократии и восстановлен державный контроль над информационной средой. О котором ныне печалуются А.Г. Дугин, В.Р. Мединский, Н.С. Михалков, А.А. Проханов и другие светочи патриотизма.
При этом им (как и князю Жевахову, а после него в гораздо более явной форме И.В. Сталину) совершенно не хочется думать о том, насколько устойчивой будет система, выстроенная вокруг одного идейного штыря, который раньше или позже все равно утратит свойство универсальности и правдоподобия. И что тогда? Все они требуют идеократической монополии и протекционизма. Вместо того чтобы совершенствовать свой идейный продукт, пытаются оборонить его от конкуренции и упаковать в вату изоляции. В принципе, это тоже решение. Правда, слишком специфичное — в стиле КНДР.
Для Жевахова книга мира ясна до последней буквы. Все беды России от происков мирового жидовства:
«…когда они прибрали себе в свои руки деньги, тогда стали издавать газеты, и скоро весь мир стал думать так, как хотелось жидам. А чуть что было не так, не по-ихнему, то они убивали своих противников, натравливали один народ на другой, устраивали революции и войны, какие разоряли народы; а жиды от этих войн и революций наживались… Затем начали они свергать царские престолы и устраивать республики. А зачем?.. Затем, чтобы начальниками республик ставить своих же ставленников… С Царем ведь справиться жиду трудно; а президент республики в его руках и делает то, что жид приказывает… Вот когда во Франции свергли царский трон, то сейчас же по приказу жидов стали гнать Церковь, выбрасывать из квартир крест христианский, запретили обучать детей Закону Божию и пр. То же будет и у нас… Потому-то и страшен жиду Царь, что стоит ему поперек дороги»[17].
Не углубляясь в содержательную часть, опять отметим структурное сходство с картиной мира большевиков. В первом случае универсальным источником зла служит абстракция мирового жидовства. Во втором — абстракция мировой буржуазии и капитала. В сущности, нет проблем одно скрестить с другим. Тогда получится абстракция мировой жидобуржуазии, и это будет уже философия Гитлера; через несколько лет он переобуется на ходу и предложит немецкому народу сплотиться уже для битвы с жидобольшевизмом, невелика разница. Немецкий народ не без удовольствия сплотился — себе на голову. Но не будем отвлекаться от России.
