В зале было тесновато и довольно шумно. На сцене терзалигитары совсем молодые ребята, вряд ли достигшие призывного возраста. Не скажу,что звук, который они извлекали из инструментов, сильно отличался от скрежетапаровозных колес, но публика была довольна. Как правило, молодые команды именнотак и скрежещут, пищат, воют, пилят, пока не обретут через пять-десять летболее или менее сносное звучание, если к тому времени благополучно не отойдутот музыки и не найдут себе какое-то другое занятие.
Так поступил когда-то и мой старший брат Мишка, начинавшийкогда-то с Гертом, а теперь проживающий в Штатах и владеющий небольшиммагазинчиком «Все необходимое для вашего дома». Мишка к своим сорока годамвыглядел вполне респектабельным господинчиком, лощеным и самодовольным. Оннапрочь забыл пьяные тусовки своей молодости с огромным количеством дешевогоалкоголя и анаши. Музыка его теперь трогала мало, на концерты он выбиралсятолько по настоянию своей дражайшей супруги. Как там говорил Ницше: «Каждомусвое»?
Герт музыке, правда, не изменил. Дважды чуть не загнулся(wavle), еле откачали, чуть не спился, но чудом удержался, чуть не ушел вмонастырь, но вовремя одумался. Как-то переболел всем этим, и теперь группа«Серебряный век» была нарасхват. Выпустив в начале года диск «Двадцатилетие»,она постоянно путешествовала по городам и весям нашей страны, выбираясь также иза границу.
Мы сидели за столиком, и я разглядывала Герта. Волосы его,слегка тронутые сединой, были зачесаны назад и собраны в небольшой пучок. Нащеках — двухдневная щетина, что его совсем не портит, но на подбородке оставленостровок, здорово напоминающий козлиную бородку. Не знаю уж, какому стилиступришла в голову столь светлая идея, но все почему-то бросились отпускать такиевот козлиные бородки, решив, что это жутко модно и сексуально.
Даже почитаемый и любимый мною БГ не избежал этого ипоявился на одном из концертов именно с такой вот а-ля kozlik бородкой. Ладно,его дело. Видели мы его и с бородой, и без бороды, и с длинными волосами, и скороткими, имидж тут ни при чем, если и в свои сорок с лишним Боб остаетсяпрежним.
И песни его прежние, о чем бы он ни пел, — все равноузнаваемые, гребенщиковские. Наверное, поэтому и не перестанет никогданравиться, как «Beatles» или «Роллинги», «Doors» или «Animals». И мотивы егопесен узнаваемы, даже если поет он один, без «Аквариума», или с каким-нибудьэкзотик-ансамблем. «Самого себя не переделаешь», — как верно заметилкто-то из восточных мудрецов, вернее, дальневосточных.
Но это все лирика, а проза была передо мной в видеГертинцева Вячеслава Михайловича, 1963 года рождения, уроженца Ленинграда.Русского. В браке на данный момент не состоящего. Гертинцев ВячеславМихайлович, известный в питерской рок-тусовке под именем Герт, образование имелнезаконченное высшее. Дважды пытался учиться в институтах, но бросал послетретьего и после второго курса соответственно. Родители хватались за головупосле очередного «броска» обожаемого сыночка, а родственники предрекали емусуществование в качестве дворника или вообще тунеядца.
Тунеядцем Гертинцев стал бы с удовольствием, если бы неувлечение музыкой, а так как дело было в Питере, да еще в начале восьмидесятых,то, естественно, рок-музыкой. В семнадцать лет он познакомился с МихаиломСтародубцевым — моим старшим братом, который мнил себя в то время большимрок-поэтом и рок-музыкантом, потому и решил создать группу. Сам Мишка играл нагитаре, его одноклассник Сашка Астафьев на клавишных, ударника нашли в нашем жедворе. Стасик Гусев здорово вертел барабанными палочками и лупил ими почем зря,заглушая временами все остальные инструменты. Дело было за басистом. Вот тут-тоМишке и подвернулся совсем еще зеленый Славик Гертинцев.
По этому поводу мне вспомнился старый анекдот:
— Папа инженер, мама учительница, а сынок рокер.
— Ты смотри, у нормальных родителей и такой урод вырос.
Да, в приснопамятные времена, когда слово «рок» былоругательным, травили и такие анекдоты. Хотя кто-кто, а Герт уродом не был,напротив, имел довольно симпатичную мордашку.
Группа, образованная моим братом, носила название «Шмели» иособого успеха не имела. Через полгода Мишке надоела вся эта катавасия, он всеже решил подналечь на учебу, оставив рок кому-то другому. Его сменил гитаристВалентин Мирзоев (Мирза), имевший взрывной характер и всегда прущий напроломподобно танку. Вместе с Мирзой в группу влился и гитарист Сергей Самохвалов,прозванный Самопалом, который и стал основным источником текстов, а группа вданном составе стала называться «Серебряный век». Кто и когда предложил такоеназвание, история умалчивает, но оно прижилось и остается неизменным вот ужедвадцать лет.
Впрочем, группа «Серебряный век» образовалась ввосьмидесятом. До перестройки было еще целых пять лет, никто об этом и подуматьне мог, и рокеров шугали с места на место разные администраторы, но они ловкопросачивались в многочисленные клубы и ДК. Особо острых текстов, за которыеполагалось сажать в тюрьму, у «Серебряного века» не было, команда увлекаласьвсе больше перепевками из «Битлз» и «Роллингов». Настоящим же хитом стала песняДжима Моррисона «Странные дни», которую группа исполняла с соответствующим гримоми в специальных одеждах. Завораживающее действо, составленное из отдельных фаз,когда человек то замирает, то начинает стремительно двигаться, плюсмедитативная музыка «Doors», плюс мечущиеся световые блики рождалинеобыкновенный эффект. На эту песню в годы перестройки даже сделали клип,стильный черно-белый, схожий манерой изображения с обрывисто-четкими картинамиФaсбиндера. Этот клип надолго стал визитной карточкой группы. «Серебряный век»,конечно, не «Аквариум» и не «Зоопарк», но публика в свое время рвалась наконцерты не меньше, чем на «Алису» или «Кино».
Когда большинство групп перешло на русскоязычный текст,Самопал и тут проявил себя. Его песни «Странница», «Альтернатива», «Мой берег»,«Заполярный блюз» и цикл «Волчья кровь» до сих пор любимы публикой, и, как быгруппа ни отнекивалась, ссылаясь на то, что хочет показать новый материал,всегда на концертах просят исполнить именно эти вещи.
Почему я так осведомлена о жизни «Серебряного века», еслимой брат давным-давно эту группу покинул? Очень просто. Время от времени нагоризонте Мишки появлялся Гертинцев, теперь уже Герт, и звал его обратно. НоМишка держался твердо, как памятник героям-пехотинцам на площади Победы, ныненазванной почему-то площадью Свободы. С роком он завязал навсегда. Но я росла,закончила школу, начала учиться на факультете журналистики ЛГУ и стала если нерок-фанаткой, то большой поклонницей рока — это точно. Поэтому Гертпереключился на меня, таскал по концертам и тусовкам. У нас случился дажероман, когда он в очередной раз ушел от жены.
Затем Герт без зазрения совести бросил меня, польстившись наочередную поклонницу, я немного поплакала, а потом закрутила роман со студентомистфака Юриком Першиным, покорившим меня раз и навсегда своими огромнымиглазами орехового цвета. Я балдела от его кожи смугло-нежного оттенкасозревшего грецкого ореха, темно-каштановых волос и маленькой темно-коричневойродинки над верхней губой. Роман наш то затухал, то вспыхивал с новой силой итянулся так до окончания университета, после чего окончательно почил в бозе.Юрик Першин, пожалуй, единственный, о ком я вспоминала без раздражения, а скакой-то светлой грустью и иногда даже мечтала о том, что могло бы получиться,если бы мы не расстались.
