— И я подумала, что предложение… — она кашлянула и посмотрела на меня выразительно.
— А-а! — догадался я и наклонившись к столу, демонстративно подпёр щёку кулаком, слушая её с интересом. — Хочешь, чтобы я этим заморочился? Встал на одно колено? На закате? С видом на море?
— Я слишком многого прошу, да? — опустила она глаза.
— Надевай, — кивнул я. — А всё остальное тоже додумай сама. Тебе же хватило ума придумать роман со мной. Так уж расстарайся, чтобы и всё остальное выглядело так же правдоподобно и на твой вкус. Океюшки?
Она покорно натянула кольцо на палец.
— Красивое.
— Носи на здоровье, — откинулся я к спинке кресла. — И, кстати, можешь навестить своего Артурчика в больнице.
— Он в больнице? — опешила она.
Воу! Воу! Сколько эмоций! Испуг, смятение, растерянность. Догадка. И…
— Я не имею к этому никакого отношения, — поднял я руки на её ошеломлённый взгляд. — Это он сам. Решил покататься и самоустраниться, видимо. Но недоубился.
— Где он?! — глянула она меня зло.
— Водитель тебя отвезёт, — усмехнулся я. И она так быстро оказалась у двери, что я едва успел крикнуть: — Стоять! Я тебя вроде не отпускал.
— Простите, — прикрыла она глаза, сглотнула и посмотрела на меня обречённо.
— Купи себе новое платье, если надо, и всё что к нему прилагается. И будь готова к шести. Нас пригласили на вечеринку. Ничего особенного. Полувековой юбилей у заместителя губернатора.
— В загородном гольф-клубе. А вот теперь можешь идти. И, Женя… Оглашеня, — остановил я её у самой двери. — Имей в виду, что там будут твои родители.
Она кивнула. Мужественно. А когда закрылась дверь, я слышал, что побежала.
Ну что? Момент истины. Что же скажет ей Артурчик? А она ему?
Глава 10. Евгения
Я знала. Знала!
Всю дорогу до частной клиники я подпрыгивала на заднем сиденье внедорожника от волнения и нетерпения.
Я знала, что Артур не мог не поздравить меня с Днём рождения просто так. Не мог не прийти из-за глупой обиды. Он попал в аварию. Он пострадал. А я, эгоистка, даже не узнала, не спросила: может, что-нибудь случилось? Нет, я обиделась. Надулась. Ожесточилась. Я даже телефон его удалила. Так была зла, что он не пришёл. Что не спас меня. Не защитил. А он просто не мог.
Мой Артур!
Я замерла на пороге палаты. Он был похож на задремавшего Адониса, с чьей красотой не могли сравниться ни смертные, ни боги. В которого влюбилась сама Афродита…
Чёртова греческая мифология! Угораздило же меня поступить на «Историю искусств». Теперь в голове то перечитанные заново к ЕГЭ классики, то прерафаэлиты, чьи картины сплошь древнегреческие мифы.
Стул стоял далековато, но я осторожно поставила его к кровати и села на краешек.
— Привет, — произнесла шёпотом, легонько коснувшись руки моего Адониса.
Его густые ресницы дрогнули. Он несколько секунд, смотрел с непониманием, а потом узнал.
— Женя?!
— Лежи, лежи, не вставай, — предупреждающе положила я руку на его плечо. Глаза защипало. — Мне так жаль, — едва выдавила я сквозь спазм в горле. — Мне так… — я закрыл глаза и вытерла непрошенную слезинку, — жаль.
— Да это ничего, Евгень! Эй, — легла на мою его горячая ладонь. — Я в порядке.
Евгень. Как же забавно у него получалось менять моё имя. Не Женя-Оглашеня, как этот грубиян Неандерталец, а так мило, мягко: Евгень.
— Я рада, — часто-часто закивала я. И даже не хотела вспоминать сейчас о своём дне рождения и всём, что произошло потом. С Артуром было так знакомо, так хорошо. — Рада, что ты поправишься. Прости, что я не пришла раньше, я только сегодня узнала.
— Главное, что ты пришла, — улыбнулся он и только сейчас увидел стоящего у двери телохранителя. — А это что за хрен?
— Это Иван, — я обернулась. Как-то неловко было перед человеком, что Артур назвал его хреном, но на лице у того не дрогнул ни один мускул. — Мой, — я кашлянула, преданно заглядывая в любимые карие глаза, — телохранитель.
— Ватафак? — посмотрели они на меня непонимающе.
— Столько всего произошло, Артур, за эти дни, — тяжело вздохнула я, опустив глаза, поправила складочку на одеяле. — Я замуж выхожу, — выдавила чуть слышно. Поправила и следующую, но тишина стояла просто вопиющей. Я подняла глаза.
— Серьёзно? — он шумно выдохнул и только что не заржал, видимо, приняв это за шутку.
— Я знаю, знаю, что тебя не было всего несколько дней, что ты ни в чём не виноват, но на моём дне рождения столько всего произошло, — я покосилась на телохранителя и понизила голос. — Но это… не по-настоящему.
— На дне рождения? — скривился он удивлённо.
— Ты… — меня словно окатили водой на морозе, и я превратилась в ледяную глыбу, — забыл, что у меня…
— А-а-а! Ты про свой день рождения, — растянул он губы в дурацкую улыбку. — Нет! Конечно, я не забыл. Но я тут, понимаешь, это… вот…
Я медленно-медленно встала.
— Артур, когда мой день рождения?
— Так ты же это, сама сказала…
— Какого числа? — выкрикнула я.
— Евгень, у меня плохая память на числа. Я…
— Ты закончил математическую школу. Ты собирался поступать в Бауманку, ты получил степень бакалавра на факультете международных экономических отношений. И у тебя плохая память на числа?
— Ну да, на даты. Я… — он взял меня за руку, но я вырвалась.
Сколько раз я говорила ему, что у меня день рождения третьего августа и не сосчитать. Третьего, мать его, августа!
— Да пошёл ты!
— Жень! — крикнул он мне в след. — Женя!
Я неслась, не разбирая куда сворачиваю: по коридорам, по лестницам, по улице, по аллее. Стучало в висках. Жгло в лёгких. Кололо в боку. Но боль в груди была не сравнима ни с чем. Я упала на лавочку, едва справляясь с дыханием. И, достав телефон, забила в поисковик «авария» и его фамилию.
И первая же ссылка выдала фото двух помятых автомобилей и лежащей на боку фуры.
«…Только по счастливой случайности никто не погиб… Известная фотомодель Иванна Абрамова попала в аварию на трассе… Бентли, за рулём которой был Артур Левин, сын дипломата Михаила Левина…»
— Лёвин! — презрительно скривилась я.
«На самом деле фамилия моего предка была Лёвин, — как-то пояснял Артур. — Как и положительного героя Льва Николаевича в «Анне Карениной». Но из-за нежелания типографии возиться с изготовлением литеры «Ё» он не смог отстоять правильное написание имени своего героя. И гневался, что так и не втолковал им, что некто Левин держит аптеку в Одессе, а его, толстовский, Константин Лёвин — помещик-землероб. Так русский аристократ до сих пор и носит еврейскую фамилию…»
