В кабинете царили тишина и спокойствие. Не было ни секретарей, ни охраны, ни просителей, ни слуг. Огни были погашены, только в камине слегка вздрагивали тусклые красные угли, да на рабочем столе сиятельного правителя Золотой Империи Сабира Ахунда вар Наиль из рода Фаррит горела одинокая лампа. Ее свет вырывал из полумрака две фигуры: самого императора и его ближайшего советника, лорда Ундеса.
Впрочем, даже такого скудного освещения хватало, чтобы понять — собеседники обсуждали что-то совсем не простое. Слишком сосредоточенным выглядело лицо Сабира, да и вся его фигура была напряжена.
На столе между двумя мужчинами лежала развернутая карта, искусно начертанная выверенными, тонкими штрихами. Советник Ундес потянулся к резной шкатулке красного дерева и вынул оттуда несколько крохотных золотых фигурок.
— Если позволите говорить откровенно, то у нас есть все шансы добиться результата, если получим контроль над восточными землями. Лесные поселения не представляют для нас интереса, они малочисленны и лежат в стороне от наиболее удобного пути, — он аккуратно опустил на поверхность карты первую фигурку, — вот тут, на побережье Внутреннего Моря хорошие гавани. Если брать севернее, — вторая статуэтка покорно заняла положенное место, — мы откроем себе проход к архипелагу Зеленых Островов. А так перекроем путь на юг, — третья фигурка обосновалась на тракте, уходящем за пределы карты.
Император мазнул по столу взглядом.
— Слишком большая территория, мы не сможем удерживать ее без постоянной поддержки из столицы.
— Не сможем в одиночку, — поправил советник.
— Даже если я добьюсь поддержки всей старой знати, это будет непросто. Хотя ты и сам понимаешь, что они не пойдут за мной без оглядки.
— Понимаю, поэтому предлагаю искать союзников в другом месте.
— Недоре? — скривился Сабир. — Исключено. Не хочу впутывать раньше времени герцога в наши дела.
— Вы напрасно забыли о народах самой степи, — Ундес вновь склонился над картой. — Конечно, я покинул те края очень давно, но, думаю, в некоторых вопросах ничего не поменялось. Мы можем использовать застарелую ненависть между кочевниками и королевством Хольда, натравив степняков друг на друга. Пусть сражаются хоть до последней капли крови. Тогда мы с легкостью возьмем то, что захотим.
— Хольдинги достаточно сильный народ, — Сабир не спешил хвататься за предложенную идею, — и привыкший к стычкам. Да и твои родичи из кочевников никогда не предавались праздности, они хорошо знают, где у меча острие, а где рукоять.
— Тем лучше для нас, — по тонко очерченным губам советника скользнула довольная улыбка. — Меньше своих людей придется посылать. Конечно, один-два малых кагота мы выделим, но, думаю, этого хватит.
— Две тысячи человек на все эти земли? Звучит сомнительно.
— Лишь потому, что вы не интересовались жизнью Великой Степи в последний год, — Ундес склонился в шутливо-угодливом поклоне.
— Ну так просвети меня, — сухо и холодно приказал Сабир. Ему не нравилось, когда советник даже в шутку позволял себе такой вот покровительственный тон.
— Королевство Хольда переживает не лучшие времена, — Ундес верно оценил интонации повелителя, придав голосу самое почтительное выражение, на которое только был способен. — Им пришлось пережить суровую зиму, многие погибли, сейчас к власти пришел новый конунг. Он молод, неопытен, за его спиной осталось не более половины соратников его отца.
— Откуда сведения? — поднял бровь император.
— У меня свои люди в степи. К сохранению старых связей я всегда отношусь трепетно.
— Похвальная предусмотрительность. Может, попросишь награду за умение предугадать потребности империи?
— Милость сиятельного — наибольший дар.
— Хорошо, — смягчился Сабир. — Что там с конунгом? Как его имя, кстати?
— Лид. Как я уже сказал, он почти мальчишка, ему всего семнадцать. Наивен, недальновиден, к тому же в глубоком трауре из-за смерти родителей. Любимец толпы, не глуп, но опыта мало. Совсем уж легкой мишенью не станет, но и сложную интригу, особенно если ее плести разными руками, распознает не сразу.
— И ты хочешь столкнуть его с кочевниками? Кто у тебя на примете?
— Трое. Я брал кланы, что более всего враждуют с королевством Хольда. Удвар, Дэлгэр и Талгат возглавляют самые многочисленные племена. Удвар силен, решителен, опыта ему не занимать. Его я помню и знаю лично. Единственный минус — почтенный возраст. Не уверен, что ему хватит сил и жара души на долгую и серьезную войну.
— А остальные двое?
— Дэлгэр напротив очень молод, хотя о нем идет добрая слава. Скорее всего, нам стоит начать с Талгата. Никогда не видел его лично, но мои осведомители говорят о нем, как о человеке, подающем надежды. И что немаловажно — он и без нас подумывает о том, чтобы отомстить хольдингам за прошлые обиды.
— Сколько людей под его рукой?
— Более четырех тысяч.
— Мало, — Сабир в задумчивости провел пальцем по карте, очерчивая границы королевства Хольда. — Даже с нашими людьми — мало. А что, если ему предложить объединить все кочевые племена? — внезапная мысль пришлась императору по душе.
— Это будет сложно, — честно признал Ундес. — Но и результат может оказаться впечатляющим.
— Так мы уравняем шансы сторон, — улыбнулся своей затее сиятельный. — И наше вмешательство будет столь незначительным, что даже малый совет не посмеет упрекнуть меня.
— Они и так не станут, если получат в итоге новые богатые территории, — презрение сочилось в каждом слове советника. — Из всех этих знатных лордов лишь пара человек видит дальше своего носа.
— Трудно спорить, — хмыкнул Сабир. — Наверное, лишь поэтому они еще живы. Лучше держать подле трона глупцов и корыстолюбцев, которыми легко управлять, чем амбициозных выскочек. Но к тебе это не относится, твоя мудрость незаменима для империи.
— Благодарю за высокую оценку.
— Ты ее заслужил за все эти годы.
— Тогда могу ли я смиренно просить вас об одной услуге?
— Попробуй.
— Окажите поддержку Талгату, а не Лиду, — темные глаза Ундеса на мгновение вспыхнули.
— Ого, дорогой советник, да в тебе все еще спит древняя обида твоего народа? — изобразил удивление Сабир. — Хочешь отыграться за прошлое или тут более личные мотивы?
— У меня нет иных желаний, кроме как приносить пользу вам. И в моей просьбе есть смысл. Лид, как и все хольдинги, слишком прям, он руководствуется понятиями о чести и верности народу. Если в его руках окажется власть над степью, он не станет ею делиться. Люди с охотой пойдут за ним, такие мечтатели всегда привлекают симпатии толпы. С годами он и сам поверит в выдуманную сказку о благородном правителе, а значит, не будет покорен вашей воле. Такова ли ваша цель?
