Впрочем, долго задаваться этим вопросом ему не позволили. Огромный ворон пронесся рядом с ним, чиркнув кончиком крыла по его щеке. И врезался в закрытую дверь кофейни сгустком черного дыма. И зло рыкнув, волк плюнул на все эти тайны и типичные ведьмовские ужимки, запрыгнув в машину и снова выжимая газ до отказа. Продемонстрировав сигналившему ему водиле, чудом успевшему вдарить по тормозам, средний палец и направляясь на другой конец города. Сжимая руль пальцами до треска бедного пластика, и чувствуя, как зверь внутри нервно скулит и скребет лапами за грудиной.
Глава 14
— Во времена чумной лихорадки тебя бы сожгли на костре.
— Иди нахер, Деф, — мило улыбнувшись, я показала сестре по ковену средний палец, с удобством развалившись в кресле и потягивая травяной взвар, отдающий горечью полыни и чертополоха.
— Я там бываю чаще, чем мне хотелось и реже, чем того требует приличное общество, — хмыкнула костлявая, придирчиво рассматривая свой маникюр. Крупный ворон, пристроившийся на стеллаже с кухонной утварью, хрипло каркнул, неловко взмахнув крыльями.
— Может, наоборот? — я поиграла бровями, намекая на чью-то бурную личную жизнь.
— Может, — тонкие губы растянул кровожадный оскал, полный предвкушения и даже на расстоянии я почувствовала стылую жуть, пробиравшую до костей.
Поморщилась, дернув плечом. Черные руны вспыхнули, вызывая зверское желание содрать их с тела вместе с кожей. И, решив не отказывать себе в такой малости, я с удовольствием почесала беспощадно зудевшую коленку.
После чего равнодушно спросила, делая еще один глоток противной, вонючей, но крайне целительной (если верить нашей костлявой) смеси:
— Что сказал Совет?
— Что ты мстительная сучка. Маленькая, мстительная сучка, — Деф деланно пожала плечами, листая справочник по таксидермии. — И меня удивляет, что они так долго этого не замечали.
— Я не маленькая, — притворно возмутилась, пряча довольную ухмылку в кружке.
— И это единственный пункт, по которому еще можно спорить, — Деф коротко хохотнула, отложив справочник в сторону, и подалась вперед, уткнувшись носом в монитор своего ноутбука. — Это было дерзко, сестра. Дерзко и глупо. Надеюсь, он того стоил?
— Да, — не задумываясь, брякнула в ответ.
А стоило понять, что и кому я сказала, откинулась на спинку кресла, обреченно застонав и закрыв лицо ладонью. Под безумный, раскатистый хохот самой отвратительной сестры на свете, без труда поймавшей меня с поличным там, где руки опускались даже у самых матерых инквизиторов.
— Официально заявляю, ты паршивая овца в нашем белом и пушистом стаде, — я показала смеющейся Деф язык, принявшись остервенело чесать плечо.
Минус магического истощения — вид «восставший зомби, больной анорексией». Тремор конечностей, отсутствие хоть каких-то желаний, кроме банального — сдохнуть и ебись оно все конем. Ну и отсутствие магии, ага. Ни капли во всем тощем, неуклюжем теле и такое будет длиться еще…
— Сколько? — я нахмурилась, обхватив ладонями кружку. И вопросительно уставилась на костлявую, невозмутимо потягивающую что-то ядовито-красное из высокого бокала.
— Сорок дней, это твой личный запрет на колдовство. Любое, Мор. И ты прекрасно знаешь, что тебе до чертиков повезло, — смерив меня нечитаемым взглядом, Деф глянула на строгие, мужские часы на собственном тонком запястье и растянула губы в томной, мечтательной улыбке. — И еще где-то минут десять, пока твоя суицидальная батарейка соизволит доставить свою мохнатую задницу до…
Противная трель звонка оборвала сестру на полуслове и та довольно хмыкнула, тут же прекращая видеозвонок. Недоуменно моргнув, я поставила кружку на стол, рядом с ноутбуком и поплелась проверять, кого принесла нелегкая. Попутно поморщившись при виде собственного отражения в зеркале.
Минус магического истощения на лицо, так сказать. И все остальные части тела, включая гигантскую пустоту там, где раньше были хоть какие-от эмоции и чувства. Но это с лихвой перекрывал один немаловажный факт.
Хорошо упокоенный, старательно размазанный тонким слоем жирного праха по ближайшим надгробиям «факт». А уж что не поделили милая, трепетная ведьмочка из малочисленного, но гордого ковена и ужасный, страшный некромаг — это вопрос десятый. И ответ на него покоится вместе с этим самым ужасным, черным магом.
Далеко. Глубоко. Качественно.
Звонок повторился вновь, усиливая и без того беспощадную мигрень и портя настроение окончательно и бесповоротно. Да так, что распахнув дверь, я была готова наплевать на запрет Совета с высокой колокольни и проклясть гостя с порога. Вот только…
— Вот ты и попалась, ведьма, — хриплый, знакомый до последней нотки рык пробрал от макушки до пят, оседая внизу живота внезапным, приятным томлением. Таким ярким и таким неожиданным, что я на минуту растерялась, уставившись на гостя круглыми от удивления глазами. Как-то упустив тот момент, когда сильные, знакомые пальцы схватили меня за шею, рывком притягивая к себе, впечатывая в крепкую, твердую грудь. Запечатывая болезненно кривившийся рот жарким, жадным поцелуем. Так, что у меня подогнулись колени, а сердце пропустило удар, забившись пойманной птицей в клетке. И я со стоном ответила, вцепившись пальцами в ворот кожаной куртки. Дурея от густого запаха желания и зверя, обжигаясь о чужую, горячую кожу и запоздало понимая, что я попала.
Окончательно. Бесповоротно. В лапы хищного и очень опасного зверя. Того самого, что шумно дышал, уткнувшись носом мне в шею, сжимая в своих объятиях до боли, до черных точек перед глазами и острой нехватки кислорода. И гореть мне на костре инквизиции вечно, но…
Как же мне это нравится!
Невольно застонала, зажмурившись и зарывшись пальцами в его волосы, притягивая ближе. Крупно вздрогнув от осторожного, почти невесомого поцелуя в шею, прошедшего колючим разрядом удовольствия по всему телу. Тут же смазанного широким, влажным прикосновением горячего языка, от которого руны на коже вспыхнули ярче, а где-то там, под кожей зудели первые крохи, первые капли магии. И я даже не скажу от чего меня штырило больше: от его тяжелой, привыкшей доминировать силы или от того, как нежно и аккуратно скользили пальцы по выступающим позвонкам на моей спине. Как жадно волк водил носом по моей коже, вдыхая запах, как глухо, почти утробно порыкивал, придвигаясь ближе, вжимая меня в свое большое, сильное тело. Пошло и до потери пульса сладко потираясь об меня, оставляя на коже свой запах и кутая меня в него как в одеяло.
И это было так правильно, так необходимо, что я потерялась в ощущениях. Закрыв глаза, я тихо всхлипывала в ответ на особо острое прикосновение его губ и рук, беззастенчиво и совершенно открыто клеймивших мое тело. Так, что я сама не заметила, в какой момент меня бесцеремонно сгребли в охапку, затаскивая в квартиру, захлопнув ногой дверь.
