На его губах мелькнула улыбка.
— Думаете, я сейчас в состоянии?
— Просто хочу, чтобы вам стало лучше, — прошептала она, сбросив футболку и взявшись за трусики. — Я очень испугалась.
Он остановил её жестом.
— Не снимайте. Хочу, чтобы они были на вас.
Кира подчинилась. И легла рядом, обнимая его.
— Покрывало будет в крови, — пробормотала она.
— Выстирайте или выкиньте, мне безразлично. Проклятье, моя голова… — Он коротко вдохнул. — Неважно. Ваш амулет меня залатал, если вам это интересно. Осталось лишь истощение и головная боль.
— Надолго?
— Виски перестанет ломить к вечеру. С истощением сложнее.
Он привлёк её к себе.
— Говорю с вами как с равной, — произнёс он. — Вам это нравится?
Кира секунду подумала.
— Я не знаю.
— Но вы спасли меня.
— Да, — проговорила она, и почувствовала в своём голосе нежность.
Он почувствовал её тоже: его глаза чуть расширились.
— Почему? Только не говорите, что это потому, что вы любите моё предыдущее «я»; сейчас не время.
— Я знаю, — негромко сказала Кира. — Но не только из-за него, это точно. Из-за вас.
Тёмный Лорд криво улыбнулся.
— То есть это было сочувствие доброй невинной души.
— Которой вы дороги, — прошептала Кира, не глядя на него. — Я не знаю почему. После всего, что вы сделали.
Короткий смешок.
— О, я даже не приступал.
Кира закрыла глаза. Неважно, всё было неважно, и его угрозы сейчас были неважны тоже. Он был жив.
Кира не заметила, как пригрелась и уснула.
Во сне Кира видела старый, явно подержанный автомобиль, за рулём которого была очень красивая молодая женщина. Её лицо портила только дешёвая и слишком очевидно наложенная косметика.
И мальчик на заднем сиденье в аккуратном джинсовом комбинезончике.
— … Я хочу домой!
— Нет, милый. Домой ты не поедешь.
— Почему?
Этот холодный уверенный голос, пусть и совсем детский, мог принадлежать только одному человеку.
Совсем юному ребёнку, которого звали.
— Рон, веди себя прилично. Я хочу, чтобы ты жил у отца, и для этого тебе надо показать себя хорошим мальчиком.
— Ты меня боишься, — с упрёком и укором сказал мальчик. — Я утром на кухню хотел пойти, а ты. ты отпрыгнула!
— Ты мог порезаться или обжечься, — резко сказала женщина. — Я тебя не. я очень люблю тебя, сынок. Просто так будет лучше.
Затравленный взгляд, заметила Кира. Следы слёз, замазанные пудрой, но тушь у неё всё — таки потекла, и пудра скрыла не всё.
Любила ли она ребёнка? Кажется, боялась она его куда больше.
Но отдать его мерзавцу, который. который сделал с ребёнком подобное? Как она могла? Неужели она не видела, что он за человек?
Возможно, что и нет. Она могла не знать. Но разве она не догадывалась? Не понимала, что детей-магов в обычном мире просто нет, а значит, ей нужно было скрывать сына всеми силами?
Но страх победил в ней любовь. А может быть, любви к нежеланному ребёнку она и не испытывала; только долг, только надоевшая лямка, только злые мысли о том, что сын сломал ей жизнь.
— Мама, — тихо, почти робко сказал мальчик на заднем сиденье. — Я не хочу к отцу. Я вообще никуда не хочу. Я хочу домой. Можно мы поедем домой?
Он начал плакать. Кира расплакалась бы тоже, если бы могла.
Его мать молчала.
Автомобиль подъехал к белоснежному особняку с колоннами. Полукруглая подъездная дорожка начиналась за резными чугунными воротами.
Которые были закрыты.
Женщина закусила губу и посигналила. Ещё раз.
Мальчик меж тем плакал всё громче и дёргал ручку двери. Безуспешно: было заперто.
— Ты уедешь, — прорыдал мальчик. — Ты… ты оставишь меня с ним… и не вернёшься!
Маг. Маг, полный интуиции, даже в этом возрасте.
И великой силы. Силы, которая прорывалась даже сейчас.
— Тихо, сынок, — твёрдо сказала женщина. — Просто помни, что я тебе сказала. Никаких чудес. Ничего, что ты умеешь. Не показывай никому, иначе тебя накажут.
— Я не боюсь!
— Тогда накажут и меня. Ты этого хочешь?
Мальчик всё ещё всхлипывал.
— Нет.
— Умница, Рон. Отец о тебе позаботится. А я. может быть, я ещё приеду.
Не приедет.
Мужчину, бегущего к автомобилю, Кира увидела минуту спустя.
— Какого чёрта, Джерри? — прошипел он, наклоняясь над открытым окном. — И кто этот.
С его лица разом исчезла вся краска.
Лицо женщины было твёрдо.
— Я привезла тебе твоего сына. Вылезай, Рональд.
Кира внимательно глядела в лицо мужчине. Одетый в домашние штаны и простую полосатую рубашку, такой обычный.
— Ты не сказала мне, — очень тихо произнёс он. — Я ничего не знал. Какого чёрта, Джерри, я помог бы тебе!
Она пожала плечами.
— Помоги сейчас.
Его лицо было знакомо Кире. Слабо, но знакомо.
И он был.
Главой совета попечителей Серого Дома, приюта, где она выросла. Где рос и его сын, Рон. Рональд Вейер.
Фамилия, которую дали будущему Тёмному Лорду воспитатели. А настоящая?
— Арчибальд фон Вюрнер, — сухо сказала женщина. — Я, Джеральдина Томас, мать твоего ребёнка, возвращаю его тебе. Рон, сделай то, что я тебе показывала.
Мальчик, всхлипывая, начертил в воздухе руну. Руну Целар.
Мужчина отшатнулся.
— Клянись, что не вернёшь его мне. Клянись, что я буду свободна от него и от тебя. Клянись, что не причинишь мне вред. Клянись, или я найду других таких, как ты, и расскажу им. Я оставила матери кассету с проделками Рональда. — Джеральдина с яростью глядела на своего любовника. — И я не побоюсь её использовать.
— Дура. Тебе никто не поверит. Решат, что это дешёвые спецэффекты.
— Может, и не поверят. Только ваши отслеживают такие новости, да? И они найдут тебя по имени. Найдут, и тебе не поздоровится.
Арчибальд фон Вюрнер стоял перед ней бледный как смерть.
— Клянусь, — наконец хрипло сказал он.
— На крови. Как ты рассказывал мне.
— Будь ты проклята!
— Я уже проклята твоим сыном, — прошипела Джеральдина, уже не заботясь о том, что Рональд, замерший на заднем сиденье, её прекрасно слышал. — Клянись, или я отвезу его в другое место. Или, может, мне рассказать твоей жене? Как она, скоро решит посмотреть на нас в окошко? Может, мне покричать?
