— Ну как? — спросила я, волнуясь.
Су-шеф как-то странно взглянул на меня и сделал еще глоток из бокала.
— Попробуй сама, — предложил он.
В кухне было жарко, но я похолодела. Торопливо взяла кусок тамаго-яки с блюдца, откусила…
Пересолено.
Невозможно пересолено.
Дико пересолено!
— Как же так… — прошептала я. — Я ведь все сделала правильно…
— Петар! — скомандовал су-шеф. — Бросай салат, займись заказом-«вип». Пять минут!
— Да, шеф, проворчал Петар хмуро и заступил к плите, оттеснив меня в сторону.
Это был крах. Полнейший, безоговорочный. Я смотрела, как энтреметье взбалтывает яйца, тщательно отмеряет мирин и соевый соус, и понимала, что вижу это в последний раз. Больше меня не впустят даже на задний двор «Белых рубашек».
— Номер Семь! — строго окликнула меня Елена. — Овощная нарезка нужна через две минуты!
Я отмерла и бросилась шинковать овощи. Пусть даже вечером меня уволят, днем я — повар в ресторане Душана Богосавеца, и умирать попросту нет времени. Нашинковать, размешать, потушить, посолить… Работа отвлекала от тяжелых мыслей, и я решила забыть обо всем — пока я здесь, буду наслаждаться готовкой. А там — пусть будет, как будет.
И все же… Как я могла пересолить омлет?! Ведь я положила соли ровно столько, сколько нужно, и учла даже солоноватость соевого соуса… Я ведь пробовала смесь для омлета…
Стоп! Мысли мои метались, как ошпаренные, а нож методично нарубал зелень — чак-чак-чак! — четко, ровно, без задержек.
Я попробовала смесь, а потом… потом побежала за кисточкой, чтобы смазать сковородку. Две секунды до шкафа с кухонными принадлежностями, две секунды обратно. Четыре секунды — максимум. В это время чашка с омлетной смесью стоит без присмотра, у плиты. А рядом — солонка.
Мне захотелось расплакаться от бессильной злобы. Яснее ясного, что кто-то воспользовался моей раззявистостью. Если я расскажу об этом Богосавецу — поверит ли он мне? А если поверит — не скажет ли, что я сама виновата, и не надо было оставлять блюдо без присмотра…
После сомнений и метаний, я все же решила поговорить с шефом и объяснить, что не могла испортить блюдо. Это сделал кто-то за меня.
Еще один рабочий день подошел к концу, повара один за другим прощались и уходили, а я, переодевшись, стояла возле дверей во внутреннем дворе.
Богосавец никогда не ходил через черный ход, но здесь был гараж, в котором стояла его машина. Он обязательно появится.
Фонари уже зажглись, а я продолжала терпеливо стоять, подпирая стену.
Но вот скрипнула калитка, и долговязая фигура шефа на миг заслонила свет.
Я глубоко вздохнула, набираясь смелости, отлипла от стены, но не сделала ни шага, потому что следом за Богосавецем трусила Дюймовочка. Она уже сняла белоснежную бандану, и теперь светлые волосы рассыпались по плечам и спине идеальной волной. Рядом с двухметровым шефом Ирина выглядела особенно хрупкой и маленькой. Как там у Цветаевой? «Верзилы-то завсегда малюточек любят».
Они не заметили меня и прошли к гаражу. Богосавец нажал кнопку брелка, открывая ворота, а Дюймовочка, наконец-то, догнала его и теперь стояла перед шефом, что-то рассказывая.
Хорошенькая, маленькая, как фарфоровая куколка, она застенчиво посматривала на Богосавеца и робко улыбалась. Мне не было слышно, о чем она говорила, но шеф слушал ее внимательно, а потом улыбнулся.
Эта улыбка подбодрила Дюймовочку, потому что она сразу перестала смущаться, встала на цыпочки и поцеловала Богосавеца в щеку. Он никак не отреагировал на этот поцелуй, и Дюймовочка снова встала на цыпочки и снова поцеловала — прямо в губы.
Я наблюдала за ними, и мне казалось, что земля под ногами ходит ходуном. То, что я видела — это было… несправедливо. И больно. Если бы Богосавец целовался с Лилианой — мне не было бы так больно. Потому что ревновать к дочке магната, актрисе и просто красавице — это как ревновать к радуге. Но вот так… После всех разговоров про запреты романов на работе…
Я не стала любоваться ими дальше, и пошла на улицу. Молодец, Дюймовочка. Сразу было ясно, что она своего не упустит. Может, это она и насыпала соли в мой омлет. А что? Вполне могла. И кольцо Вероники в салат тоже могла она подбросить. А может, и то пятно апельсинового сока на моей рубашке появилось вовсе не случайно.
Дойдя до метро, я застыдилась своих мыслей.
Дашка, если ты сама боишься подойти к красивому мужчине и предпочитаешь обожать его издали — это не значит, что надо завидовать тем, кто смелее.
Осмелилась бы я вот так поцеловать Богосавеца?..
Поцеловать легенду.
Вздохнув, я вошла в вагон, села в уголочке и закрыла глаза, стараясь не думать ни о чем.
Завтра все решится.
Завтра.
Поэтому нечего умирать сегодня.
В этот вечер Антон не спал, когда я пришла домой. Он тоже только-только пришел, и как раз стягивал куртку в прихожей, когда я отперла двери.
— Привет, — сказал он, целуя меня. От него пахло пивом, и он был в игривом настроении. — Дашуня, а я соскучился…
— Антоха, ты просто выпил, — я мягко, но вывернулась из его рук. — Ты же знаешь, когда выпьешь — потом меня до утра мучаешь, а толку нет. А у меня завтра серьезный день. Завтра объявят результаты стажировки.
— Опять эта стажировка, — махнул рукой Антон. — У меня уже такое желание рвануть этот чертов ресторан!..
— Не сердись, это очень важно для меня, — я поцеловала его в щеку, забирая из шкафа полотенце и отправляясь в ванную.
Приняв душ и вымыв голову, я забралась в постель и прижалась к Антону, который уже засыпал.
— Кто-то специально насыпал соли в омлет, который я готовила, — сказала я, глядя в темноту, — а стажерка, которая осталась со мной вдвоем, целовалась с шефом. Боюсь, меня уволят завтра.
Я затаилась, дожидаясь ответа. Конечно, Антон ничем не мог мне помочь, но мне хотелось, чтобы он поддержал меня. Сказал что-то вроде: брось, Дашунь, ты и без этого ресторана не пропадешь, да с твоими талантами…
Но Антон только сонно хмыкнул:
— Очень на это надеюсь. Я бы сам с твоим Богосавецем поцеловался, лишь бы он тебя уволил.
Я не ожидала услышать такого — это было обидно, очень обидно. Но Антон уже отвернулся и сладко засопел.
Ночью я спала отвратительно и вскочила рано утром, еще до того, как проснулся Антон. После того, что он сказал вчера, мне не хотелось разговаривать с ним перед работой.
Сегодня ресторан был забронирован для проведения банкета по случаю юбилея какого-то журнала. Я прибежала одной из первых, распахнула свой шкафчик, чтобы переодеться, и…
Мне понадобилось секунды три, чтобы прийти в себя.
