Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
И тут Стася посмотрела на меня попристальнее.
– Кстати, а ты что, совсем не красишься?
– Нет, ну почему же, – пожала я плечами.
– А какая у тебя с собой косметика? Покажи!
Из сумки я вынула пудреницу.
– Фью-у-ить, – присвистнула Стася. – Откуда это у тебя?
– Что именно?
– Да вот пудреница.
И она произнесла несколько малопонятных слов.
– Мне ее подарили, – ответила я. – Наша помощница по хозяйству.
– Можно посмотреть?
– Возьми себе, если хочешь. Мне ведь все равно – одна пудра, другая…
– Так ты что, совсем не красишься?
Я начала закипать.
– Слушай, неужели это так важно? Мы сестры. Не виделись много лет. И сейчас тебя интересует одно – почему я не пользуюсь косметикой.
Стася смутилась.
– Нет, не только это. Просто забавно, что мы с тобой близнецы, но так мало похожи…
И я смутилась тоже. Я не должна была повышать тона. Стася моя сестра, и она имеет право задавать любые вопросы.
– Мне не очень нравится чувствовать на губах что-то чужеродное…
– Чужеродное? – удивилась Стася. – Между прочим, человечество уже столько веков пользуется косметикой, что пора бы и сродниться. Еще первобытные люди раскрашивали тела природными красками. При раскопках на местах древних поселений ученые находили смесь жира и красной краски, которая по составу соответствовала современной губной помаде. Я тебе сейчас покажу, смотри…
Я опасалась, что Стася достанет откуда-нибудь в черепке остатки ископаемой губной помады, но она вытащила из подзеркального столика косметичку размером со средний чемодан. Эта косметичка вся была набита губной помадой – черные, золотые, рифленые и гладкие футляры, смутно знакомые логотипы. Розы Ланком, сцепленные полукольца Шанель, пчелы и орхидеи Герлен… Стася стала снимать колпачки, привычным движением выкручивать из гнезд разноцветные столбики. У меня зарябило в глазах – у моей сестры были помады самых немыслимых оттенков, и бледно-розовые, почти белые, и сине-сливовые, и ярко-красные, и темно-коричневые, как шоколад. Помады влажно блестящие, светящиеся миллионами ослепительных искр, и матовые, словно бархат…
– Ну-ка, попробуем…
В последующие двадцать минут Стася занималась тем, что мазала мне губы, а потом, быстро пробормотав: «Нет, это совсем не то» – быстро уничтожала содеянное при помощи салфетки. Я сидела тихо.
– Ты даже к зеркалу не пытаешься вырваться! – с изумлением констатировала Стася, отступая на шаг и обозревая дело рук своих. – Тебе что, неинтересно? Ладно, давай-ка сделаем так…
Эта помада была в тяжелом футляре, своими обтекаемыми формами напоминавшем инопланетный летающий снаряд. Открывался он весьма хитроумно – откуда-то приподнималось крошечное зеркальце. Столбик помады оказался неожиданного цвета.
Розовый с синими искорками.
– Эй! – запротестовала я, отстраняясь. – Я что, буду с синими губами, как покойник?
– Ну, хоть какая-то реакция, – усмехнулась Стася. – А то сидишь, словно кукла. Не бойся, будешь красотка.
И она накрасила мне губы – одним махом.
– Теперь иди, любуйся…
Синих блесток я на своих губах не обнаружила, куда же они делись? Ах, вот оно что, они перекочевали в мои глаза. Иначе отчего бы они вдруг из серых стали почти синими? Да-да, совершенно точно, в глазах появился синий отсвет, а губы остались розовыми… Но не бледно-розовыми, а словно бы припухли, как…
Как от поцелуев?
– Ты разрумянилась, – с удовольствием констатировала Стася и сунула мне в ладонь приятно тяжелый футлярчик. – Бери. Дарю. Она еще и тем хороша, что даже человек без малейшего опыта в макияже, вот как ты, вполне может накраситься…
– Потому что она с зеркальцем? – поинтересовалась я.
– Ох, – вздохнула Стася. – Да не потому, что с зеркальцем, а потому, что проста в нанесении. Есть помады, которыми трудно накраситься, и еще тяжелее носить, понимаешь?
– Нет, – твердо ответила я. – Зачем тогда ими краситься? А уж тем более носить?
– Ладно, потом поймешь. Какая же ты все же темная, Аська! Слушай, я в академии даже писала реферат об истории косметики.
– В какой академии?
– В Строгановской академии, в какой же еще.
– Так ты… художница?
Я снова осмотрелась. Хаос Стасиного жилища предстал передо мной в новом свете. Оказывается, это был художественный беспорядок.
– Ну… да. Знаешь, я ведь самоучка. В академию обычно после художественного училища берут. А меня так приняли. Хотя я явно не тянула. Но свободное место было, и меня взяли. Выучилась на дизайнера. Мне даже работу предлагали хорошую. Но меня, ты знаешь, сейчас другое увлекает. Рисовать я, правда, и сейчас рисую…
– Покажи мне что-нибудь из своих работ.
– Да ну, ерунда все это. Давай лучше посмотрим мою коллекцию теней, хочешь?
Я не успела ответить – Стася достала вторую косметичку, едва ли не больше первой, и вытряхнула на стол разнокалиберные коробочки. Перебирая и открывая их, она щебетала:
– Знаешь, ведь первая губная помада появилась пять тысяч лет назад, в Месопотамии. В Египте, Древней Греции и Риме уже вовсю красились. Правда, у них там были своеобразные понятия о том, что красиво, и губная помада вся была темная, чтобы губы казались меньше. Ну, это дело вкуса. Они ее так любили, что брали с собой в загробный мир. Вообще-то не исключено, что некоторые именно из-за помады туда и попадали. В состав входили всякие ядовитые вещества, об этом даже древний врач Гален предупреждал, но его, ясное дело, не особенно-то слушали. Помаду называли поцелуем смерти, для перламутра добавляли рыбью чешую, которая, должно быть, жутко воняла и кололась – и все равно красились! Для царицы Клеопатры рабы толкли красных жуков – правда, фу? На Руси-то попроще – свеклой мазались. А на Востоке помадой только мужчины пользовались, чтобы рот в бороде выделялся. Женщинам незачем было, у них все закрыто, а вот для глаз они много чего придумали, в том числе и кохль… О-о, кохль – это вещь, я тебе потом покажу… Вообще, к помаде в разные времена по-разному относились. В шестнадцатом веке губы мазали все поголовно, и королевы и проститутки, да и помаду уже делали не настолько ядовитую. Правда, Екатерина Медичи варила со своим доверенным аптекарем Рене помаду «спешиал фо ю» – травить молодых соперниц и вообще тех, кто не угодил.
А потом – бах, Средневековье, инквизиция, всякие прочие неприятности! Считается, что разукрашивание лица – работа дьявола, что женщина, которая красит губы, не войдет в царствие небесное, так как в день Страшного суда Бог ее не узнает. Они что, Бога за дурака считали, что ли? Английский парламент выпустил специальный закон против косметики, мол, женщину, соблазнившую мужчину при помощи косметики, нужно считать ведьмой, представляешь? Все ж таки странные они были. А королева Виктория – ну, это, ты знаешь, викторианство, строгая мораль, все дела, – так она просто сказала, что макияж – это вульгарно и неприемлемо. Представляешь, какая скучища? Хотя, если все вокруг страхолюдные, то, может, и не так обидно? В общем, кончилось все весело – церковь помаду запретила, церковь ее обратно и ввела. Кардинал Ришелье! Слышала о таком? Он обожал запах яблок, везде у него были яблоки, и в столе и под кроватью. Он попросил своего врача приготовить ему помаду с запахом яблок и стал мазать ею верхнюю губу, чтобы у него под носом непрерывно яблоками благоухало. Эта мазь и стала называться помадой, потому что по-французски яблоко – «помада».
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
