Это должно было быть простым сном. Все было так…сумасшедше. Конечно, Мэтт верил в Рагнарёк, ну или типа того. Он никогда об этом много не думал. Его просто так растили, как некоторых детей растили, вкладывая в них веру в то, что один старик по имени Ной собрал на своём ковчеге «каждой твари по паре». Ты не слишком-то задумываешься об этом — это просто факт. Значит, Рагнарёк должен быть настоящим, даже если это звучит…
Он осмотрелся. Нет, другие же верили, значит это действительно правда.
Может, это и не змей был вовсе. Может, это обычная…как уж её там? Метафора. Вот как. Не настоящий змей, а какой-нибудь змееподобный парень, которого надо убить, потому что тот хочет развязать ядерную войну или что-то в этом роде.
Только вот дедушка говорил не об этом. Он имел в виду Мидгардского Змея. Как на картинке. Настоящего змея.
Такова история, Мэтт. Неужели не веришь? Ты же всегда в это верил.
Его голова начала пульсировать, и он зажмурился.
Позволь дедушке разобраться с этим. Просто делай то, что нужно.
Делать что? Быть их чемпионом? Нет. Он облажается. Так было всегда.
Вещь кончилась, и каждый Торсен выстроился, чтобы пожать Мэтту руку. Он не спал, и он был избранным… и именно он должен был сразить Мидгардского Змея и спасти мир. Сперва, впрочем, он собирался проблеваться.
Каждый раз, когда кто-то жал его руку, желудок тоже дрожал, и он думал, что его вот-вот вырвет. Меня стошнит. Прямо на их обувь. Единственный способ, благодаря которому он мог предотвратить это — сжать челюсть и продолжить кивать и улыбаться своей притворной улыбкой, надеясь, что следующий, кто к похлопает его по спине, не поспособствует тому, что ужин все-таки выйдет наружу.
Как только все ушли, подошёл дедушка, чтобы поговорить с ним. Разговор был недолгим, что хорошо, потому что Мэтт с трудом улавливал его суть. Всё, о чем он мог думать, так это о том, что они ошиблись. Они сделали большую, просто огромную ошибку. Он даже пытался сказать это, но дедушка продолжал говорить о том, что Мэтту не нужно беспокоиться, что все будет хорошо — руны не выбрали бы его, если бы он не был чемпионом.
Проверьте снова. Он хотел сказать это. Если ребёнок должен бороться с…чем бы там ни было, это должен быть Джейк. Или даже Джош. Не я.
Дедушка сказал, что они поговорят позже, потом ускользнул со старейшинами на частную встречу, и Мэтт остался наедине с родителями. Ему еще несколько раз говорили, что все будет хорошо. Потом папа похлопал его по спине и сказал, что Мэтт должен идти наслаждаться ярмаркой, не беспокоиться о комендантском часе, они заберут его, когда он будет готов.
— Вот еще немного, — сказал папа, вытаскивая бумажник. — Это знаменательная ночь для тебя, приятель, и ты заслуживаешь праздника.
Когда он протянул купюры, Мэтт уставился на него. Это была сотня.
— Э-э, это… — начал Мэтт.
— О. Прости. — Его отец положил сотню обратно, отсчитал пять двадцаток и вложил их в руку Мэтта. — Продавцы не оценят необходимость разменивать сотню, не так ли? — Еще один шлепок по спине Мэтта. — А теперь иди и развлекайся.
Мэтт бродил по ярмарке, поднимая кроссовками опилки. Он не видел мигающих огней. Не слышал, как продавцы зазывали его. Не пахло хот-догами и карамельной кукурузой. Он говорил себе, что ищет друзей, но на самом деле это было не так. Его разум все еще был в зале отдыха, его взгляд все еще был прикован к мозаике, в ушах все еще звенели слова провидици.
Наш чемпион — Мэтью Торсен.
Чемпион. Неужели? Нет, правда? Я еще даже не в средней школе, и они ожидают, что я буду сражаться с какой-то гигантской змеей и спасу мир?
Это не просто боксерский турнир. Это весь мир.
Мэтт не совсем понял, как это работает. Убить змею, спасти мир. Так и должно было быть. В мифе о Рагнареке боги противостояли монстрам. Если они победят монстров, мир останется прежним. Если монстры победят, они возьмут верх. Если обе стороны умрут — как в мифах, предсказывающих Рагнарек — мир погрузится в ледниковый период.
Что, если эти истории не настоящие?
Но если истории не реальны, то Тор не реален. Амулет у тебя на шее ненастоящий. Твоя сила нереальна.
Но это было очевидно. Что означало…
От одной мысли об этом у Мэтта скрутило живот, голова раскалывалась, а ноги ныли от желания бежать домой. Просто мчаться домой, прыгать в кровать, натягивать одеяло и прятаться. Блевать и прятаться: стратегия чемпионов.
Мэтт подумал о том, что родители подловили его, и сердце заколотилось, когда он попытался дышать. Они ожидали, что он сделает это, точно так же, как они ожидали, что он пойдет домой после практики и сделает свой проект для научной ярмарки. Они ожидали, что он будет Торсеном.
Что-то щекотало его грудь, и он потянулся, чтобы отмахнуться от жука. Только это был не жук. Это амулет. Он вибрировал.
Эм, нет, это твое сердце, бьющееся как при попытке убежать от поезда.
Щекотка продолжалась, и он отодвинул амулет в сторону, почесывая место. Только это было не сердце… а и в правду кулон. Когда он держал его между пальцами, то чувствовал вибрацию.
Странно. Такого никогда раньше не было.
— Ты ищешь Одина, — раздался голос позади него.
Мэтт обернулся. Там никого не было.
— Ты ищешь Одина, — повторил голос, и он последовал за ним к девочке, не старше семи лет. У нее были светлые косы и ярко-голубые глаза. На ней был синий сарафан и никаких туфель. В такую погоду? Должно быть, она замерзла. Где ее родители?
— Привет, — сказал он, улыбаясь и присаживаясь. — Тебе нужна помощь? Я могу помочь, но сначала мы должны найти твоих родителей.
Девочка покачала головой, косы качнулись.
— Мне не нужна твоя помощь, Мэтью Торсен. Тебе нужна моя.
Странный способ для ребенка говорить. Формально, как кто-то из старого кино. И то, как она смотрела на него, так спокойно. Он не узнавал ее, но в Блэквелле было так много маленьких белокурых детей, что было невозможно всех их помнить.
— Тогда ладно, — сказал он. — Ты можешь помочь мне найти твоих родителей.
— Нет, ты должен найти Одина. Он поможет.
— Поможет чему?
Она смущенно нахмурилась.
— Не знаю. Это должно произойти. Не сейчас. Я знаю только то, что сейчас, и теперь ты должен услышать.
— Что услышать?
Она направилась к толпе.
Мэтт резко выпрямился.
— Подожди!
Девочка обернулась. Она пристально посмотрела на него своими голубыми глазами, потом что-то прошептала, и он понял ее, будто она стояла прямо перед ним и шептала ему на ухо: «Ты должен услышать».
