— Всю жизнь мечтала попробовать вино из белой ловелы, — неожиданно призналась соседка. Припав щекой к островку света, она с завистью наблюдала за сытыми и довольными горожанами. — Хотя, к черту эти аристократические изыски, мне хватило бы и яблочного сидра, да под лепешки, а они вкуснее всего, когда обжигают пальцы. М-м-м… — она облизнулась, и наши желудки не сговариваясь заурчали.
— Есть хочу, аж нутро сводит. Вот помилуют в честь большого праздника — вернусь домой… — соседка предавалась мечтам, с пылом и жаром рассказывая мне, чем еще она будет чревоугодничать, когда все лепешки у нее кончатся. В ее меню были и тушеная в собственном соку свинина вприкуску с мочеными яблочками, и зажаренная целиком птица, и высушенная на солнце озерная рыбка, и даже топленое сало. А что? И вкусно и питательно!
— А вот сыр даже пробовать не буду! Видела однажды, как его размельчали молотком, настолько твердым он был! И обязательно вино. Второго или третьего отжима — не важно, добавить специй и можно пить…
— Я нормальной еды с лета не пробовала, — жаловалась она. — Гляди, как отощала!
«Действительно отощала» — подумала я и стала расплетать косу. Скрутив волосы спиралью, обмотала их у основания и закрепила крепкими соломинами. Действия мои были медленными, но уверенными. Всеми правдами и неправдами я вознамерилась вытащить себя из этого «кошмара». И почти сразу возникла проблема весьма пикантного характера. Все дело в том, что моя соседка была одета в мужское платье. Ее ноги обтягивали брюки, тогда как на мне были широкие панталоны с рюшами чуть ниже колен. Решить эту проблему я могла только полностью обнажившись.
Повозка стала двигаться совсем медленно, и я поняла, что мы подъезжаем к площади. Обнажаться совсем не хотелось, но гореть в адском пламени не хотелось вдвойне. Собственно выбора у меня не было, и я принялась стягивать мокрое платье, чем привела соседку в недоумение:
— Чего это ты? Девочки меня не интересуют! — засуетилась она, округляя глаза.
Я едва успела стянуть с себя панталоны и похоронить их в соломе вместе с платьем, как повозка остановилась. Несколько магов спешились и направились к нам.
— Бесстыдница, — запричитала соседка и, не скрывая отвращения, добавила: — Дура пустоголовая! Решила позабавить народ своим юным телом или надеешься разжалобить вековечных? Тебе надеяться больше не на кого!
— Не на кого, — согласилась я и вдруг схватила ее за волосы и опрокинула на пол.
Не ожидавшая такой подлости, говорливая баба подскочила и мощным ударом в живот отшвырнула меня в угол. Я не удержалась и упала навзничь.
— Ну ты и тварь, — заорала она и кинулась на меня с кулаками. Удары в лицо и по ребрам были слишком болезненны. Я не выдержала и закричала. Рывком отворилась дверь повозки. Яркий свет ударил в глаза, и невероятно могучая сила раскидала нас по разным углам.
Я вымученно улыбнулась и с трудом разжала пальцы, роняя в ворох соломы зеленую ленту. «Я все же успела. Успела поменять нас местами еще до того как к нам ворвались маги, а главное успела растрепать тугой пучок на ее затылке, который не смогла бы скрыть за иллюзией распущенных волос Роиль. Успела!» Еще мгновение и мощная рука в кожаной перчатке с защитой из мелких чешуек выдернула меня из повозки и волоком потащила в сторону высокого помоста.
Перед взором мелькали разноцветные пятна. Это жители города, разодетые в красочные наряды по случаю празднества, все как один смотрели не на меня, а на «иную», которую волокли к столбу. Тут же в голове что-то щелкнуло, словно включили звук, и я услышала ее истошные крики:
— Я не та! Не та! — кричала «Роиль», срывая голос. — Это она должна гореть! Она! Это все ее колдовство! Вы не можете так поступить со мной! Я невиновна! Отпустите меня…
«Роиль» отчаянно сопротивлялась, не давая надеть на себя рубаху, пропитанную серой.
— Бездушная тварь! Будь ты проклята! Вековечные покарают тебя! Обрушат свой гнев на твою голову! Разрушат твою жизнь! Изуродуют твое тело! Ты заплатишь за все! — орала она, чередуя проклятия с безумным смехом.
Поднимаясь по ступеням помоста, я вздрогнула и обернулась к «Роиль», кристально голубые глаза которой полыхали ненавистью и отвращением. Через мгновение она уже пыталась выцарапать глаза стражникам.
— Убери от меня свои руки, мразь! — выплюнула она заковавшему ее магу и ногами оттолкнула его от себя, на миг повиснув на цепях, которые проходили под грудью, намертво приковав ее тело к столбу. Больше она ничего не успела сказать, на ее голову опустился тяжелый кулак. «Роиль» вскрикнула и обмякла. Площадь накрыл изумленный гул голосов.
Посчитав, что другого случая обезопасить себя не будет, я наглядно показала всем, кто из нас двоих владеет проклятой магией. Я запеленала неподвижное тело «Роиль» в светящийся кокон, свитый из лучиков света. Все выглядело так, будто лишившись сознания, она утратила контроль над своей силой и больше не могла сдерживать особое излучение энергии. Эти тонкие энергетические вихри, закручивались вокруг нее, наполняя ее ауру белым сиянием, что и вызвало волну изумления у всех, даже у дремов, которые не были причастны к магии и не владели иным зрением.
Площадь гудела, работяги укладывали столб сухими дровами и вязанками хвороста, а всадники, выстроившись в две шеренги, сдерживали горожан, желающих подойти ближе, чтобы насладиться зрелищем мучительной казни. Я преодолела последние ступени и в образе своей подруги по несчастью, предстала перед посвященным. Жестко и непреклонно из-под нависших век смотрели его широкие, поглотившие почти весь белок зрачки. Невысокое холеное тело плотно облегала выбеленная тога с расшитым платиновой нитью орнаментом. Шею оттягивал амулет со знаком «истины», который давал своему обладателю право удостоверять небесную волю и мирской закон. Выбритая голова, лицо, лишенное бровей и ресниц, — были основным отличительным признаком всех посвященных, высших носителей власти. Мне следовало выразить свое почтение, но я не смогла. Не смогла преклонить голову перед представителем Совета Судеб, который испокон веков истреблял моих братьев и сестер по силе.
— На колени, — раздался басистый голос за спиной, сразу за которым последовал удар. Я рухнула на колени перед посвященным Совета Судеб так низко, словно готова была целовать его ноги в плетеных сандалиях.
Раскинув в стороны руки и приветствуя всех собравшихся на площади, городской глашатай выступил вперед:
— Испокон веков лариусские земли имели преимущество! Благодаря вечному правлению нашего короля БегГара Шампуса и вечным скалам в королевстве царит мир и спокойствие. Мы растим своих детей в любви. Мы занимаемся ремеслом, возделываем поля и собираем урожаи, торгуем. Мы народ, обретший мир в своей душе! Но! — глашатай замолк, взгляд его упал на «Роиль» и он продолжил, пробирающим до костей голосом:
— Каждый из вас хоть раз слышал ту страшную историю, дошедшую к нам из-за океана. На зов «иной» прилетит одинокий ворон, не имеющий тени. Слуга ночи и сила иной откроют врата глубин ночного мрака. И вырвутся на волю огромные змеи, и укроют они черными крыльями землю, и погрузят ее в смертный сон. «Иные» — зло! И если сегодня мы сжалимся над ней, то уже завтра… она будет плясать на наших трупах.
