Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 22
«Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге; для него он составляет все… Едва только взойдешь на Невский проспект, как уж пахнет одним гуляньем… Всемогущий Невский проспект!»
И молодой Гоголь, Гоголь-щеголь, только что приехавший в Петербург, оставил свои следы на тротуаре Невского и был счастлив здесь! И нарисовал самый точный, самый эмоциональный его портрет.
«Начнем с самого раннего утра, когда весь Петербург пахнет горячими только что выпеченными хлебами и наполнен старухами в продранных платьях и салопах, совершающими свои наезды на церкви и на сострадательных прохожих… По улицам плетется нужный народ: иногда переходят ее русские мужики, спешащие на работу…
В двенадцать часов на Невский проспект делают набеги гувернеры всех наций с своими питомцами в батистовых воротничках. Английские Джонсы и французские Коки идут под руку с вверенными их родительскому попечению питомцами и с приличною солидностию изъясняют им, что вывески над магазинами делаются для того, чтобы можно было посредством их узнать, что находится в самих магазинах. Гувернантки, бледные миссы и розовые славянки, идут величаво позади своих легоньких, вертлявых девчонок, приказывая им поднимать несколько выше плечо и держаться прямее; короче сказать, в это время Невский проспект – педагогический Невский проспект.»
И об этом Гоголь тоже знает не понаслышке – наверняка и он проходил здесь с вверенными ему чадами. Приехав в Петербург из малороссийского города Нежина, закончив лицей, где он прославился забавными байками и актерскими способностями, Гоголь был полон самыми тщеславными планами – но в первое время работал педагогом сперва в семьях, а после – в учебных заведениях.
«Но чем ближе к двум часам, тем уменьшается число гувернеров, педагогов и детей… В это благословенное время от двух до трех часов пополудни, которое может назваться движущею столицею Невского проспекта, происходит главная выставка всех лучших произведений человека. Один показывает щегольской сюртук с лучшим бобром, другой – греческий прекрасный нос. Третий несет превосходные бакенарды, четвертая – пару хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый – перстень с талисманом на щегольском мизинце, шестая – ножку в очаровательном башмачке, седьмой – галстук, возбуждающий удивление, осьмой – усы, повергающие в изумление. Но бьет три часа, и выставка заканчивается, толпа редеет… В три часа – новая перемена. На Невском проспекте вдруг настает весна: он покрывается весь чиновниками в зеленых вицмундирах…»
И Гоголь тоже ходил по Невскому в этой зеленой чиновничьей толпе – покончив с преподаванием, служил в Департаменте Уделов, и потом изобразил с невиданной силой тягостную и трогательную жизнь чиновного люда. Вспомним его гениальную «Шинель» или еще более пронзительные «Записки сумасшедшего», где чиновник от бесправия своей жизни, от безнадежности сходит с ума.
Гоголь изобразил и блеск Невского проспекта, и сладкие грезы, возникающие тут, и опасность слишком сладких надежд. Лучше него про Невский не написал никто. Одно время он и жил тут неподалеку, на одной из близлежащих улиц – на Малой Морской.
Чуть дальше по той же стороне Невского была знаменитая книжная лавка Смирдина, где не раз бывали и Пушкин, и Гоголь, и Крылов, и Жуковский, и Вяземский. Сейчас, стоит подняться на несколько ступенек – и вы окажетесь в уютной кондитерской в старинном стиле, с книжными шкафами и надписью на стене, напоминающей о том, что здесь было раньше.
Роковой дом
Гений и злодейство несовместны, но живут рядом. Между Мойкой, где была последняя пушкинская квартира, и Большой Конюшенной, ведущей к церкви, где отпевали поэта, стоит красивый голубой дом с куполом посередине. Это великолепное творение архитектора Поля Жако – Голландская церковь с двумя ее доходными домами по краям.
В одном из этих домов жил знаменитый дипломат фон Геккерн, вошедший в историю прежде всего потому, что погубил Пушкина. Именно из-за интриг в пользу его как бы приемного сына Дантеса, с которым его связывали вовсе другие узы, и состоялась роковая дуэль Пушкина: Геккерн усиленно сводил красавца Дантеса с женой Пушкина Натальей Николаевной… Успеха им добиться не удалось, но сплетни были для Пушкина невыносимы, и дуэль неизбежна. Именно в доходный дом Голландской церкви было доставлено Дантесу оскорбительное письмо Пушкина, где он назвал Геккерна «старой сводней».
И все закончилось гибелью поэта.
Другой злодей, уже более близкий нам по времени и по происхождению, тоже «отметился» в этом доме. После революции, в двадцатые годы, в Питере блистал знаменитый Ленька Пантелеев – его налеты славились необыкновенной дерзостью. На его поимку была брошена вся милиция, были присланы лучшие агенты из Москвы – а он щегольски появлялся в самых людных местах, дорогих ресторанах, ничего не боясь. Милиция обкладывала его в очередной раз – и он в очередной раз непостижимым образом уходил.
Город полнился невероятными слухами и вымыслами – вплоть до того, что Ленька – гость из преисподней. Но гораздо шире ходил слух о благородном разбойнике, грабящем неправедных богатых и помогающем сирым и бедным, посещающем обиженных вдов с риском для жизни. Легенды такие весьма живучи и, видимо, отвечают мечтам забитого народа – особенно живучи оказались они в эпоху новой экономической политики, когда народ вместо результатов революции, которых ждал, увидел жирных и наглых нэпманов… В то время в доме Голландской церкви был шикарный обувной магазин Петрокожтреста – элитный, как бы сказали теперь (и сейчас Невский занят модными бутиками)… Ленька попался вовсе не у бедной вдовы, придя к ней с помощью (было ли такое?), а при покупке очередных модных «шкар». Без этого он, видимо, уже не мог.
Появился он там, как всегда, спокойно и в самое людное время, светски раскланиваясь со всеми, кто смотрел на него, открыв рот. (Видимо, без таких представлений он тоже не мог уже жить, за что и заплатил жизнью. А город, видимо, не может жить без легенд, пусть даже злодейских.)
Милиция сбежалась к этому дому – и Ленька опять, отстреливаясь, и заодно пристрелив нескольких своих восторженных почитателей, снова ушел!
Но в этот раз уже милиция встала на дыбы. Были устроены засады везде, где мог быть Ленька – и наконец он все же попался, подтвердив, что никакого чуда в его существовании нет, а есть лишь бандитский талант, дерзость и ловкость. Загнанный в глухой двор, он погиб в перестрелке.
Вот такая криминальная история у этого прекрасного на вид дома, построенного замечательным архитектором.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 22
