– Выключайте установку, все получилось, – услышал каждый из них, считая и Ката.
Бывший сталкер неторопливо встал, потягиваясь. В одном ему не наврали точно – он словно преодолел болезненный кризис, организм снова стал верным помощником, а не затаившимся врагом. Опухоли не пропали, но он откуда-то знал, что их рост остановлен, а новых не будет.
Великая Сфера не только меняла разум, но и помогала ему лечить тело. С того света не вернет, да и искалеченным ногам Ираиды не поможет, но определенные способности к регенерации тканей появились.
А еще ощущение, что так и было всегда, настолько плотно переплелись полученные умения с собственными – не разделить, не разрезать.
А вот по поводу Фили ему соврали. Она жива. Правда, этот факт не вызвал прилива радости. Вообще ничего не вызвал. Еще один факт из бесконечной копилки таких же.
Кат глянул на угасающие сферы вокруг, на темное пятно неработающего шара. Зачем он это сделал? Неизвестно.
Не имеет значения.
Пустой факт из числа бессмысленных человеческих поступков, копаться в которых ему больше нет причин. Он перестал быть человеком, он стал частью целого, и это – без эмоций, просто как зимний костер в убежище – грело.
Теперь все стало правильным. Только теперь.
Он закинул за спину рюкзак и пошел к уже приоткрытой механизмом двери. И только тонкая черная полоска где-то на краю сознания, на узкой границе между жизнью и смертью, билась слабым пульсом, храня нечто от него прежнего.
Пусть там и остается, в его новой жизни от нее нет никакого толку.
5. Научные споры
06 июля 2013 года. Воронеж. Лаборатория
– Кнутов без сознания! Срочно медиков и… гасите уже свой коллайдер. Не до экспериментов. Бардак, а не научное учреждение особого, между прочим, режима. Высшей, мать вашу, секретности!
Васильев нервно почесался. Какие уж здесь пляжи и пиво – подчиненные ему ученые пошли вразнос. Собаковод этот спятил, похоже, а ведь были и раньше симптомчики. Лучше бы они пили, что ли…
Хотя нет. Если б пили – вообще все разнесли бы к чертям.
Поднялась суета. Дежурный врач из медблока, торопя двух лаборантов с носилками, под мышки вытаскивал из приемной камеры А-трансформатора обмякшего Кнутова. Обмочился, похоже, мученик науки – вон мокрый след по полу тянется за подошвами.
Профессор, не обращая внимания на пострадавшего, что-то втолковывал Ираиде, та кивала, поглядывая на приборы. Из приоткрытой двери своего кабинета выглянул Шварцман – кабинка энергетика традиционно отдельно от общего зала. Что на ракетной базе, что у этих… мозгоправов. Военные традиции, святое дело. Даже если не нужно.
Особенно когда совсем ни к чему.
– Реактор в норме. Но вот график потребления энергии – нештатный, – сообщил он. – Надо бы запустить проверочный цикл.
Профессор очутился рядом с начальником и, нависая над ним, тощий как цапля, размахивал руками:
– Товарищ полковник! Нельзя останавливаться сейчас, в этот момент! Мы на пороге грандиозного открытия…
– А я думаю – надо прекращать, – буркнул начальник. – До выяснения. Сейчас безопасник утихомирит вашего зоолога, собачек в клетки вернут, тогда и подумаем. Опять же лаборант без сознания.
– И я думаю – опасно! – процедил со своего места Шамаев. Несмотря на вентиляцию, лысина у него вспотела и отсвечивала в холодном свете ламп. – Мою часть эксперимента требую отложить. В полном объеме вы мне действовать не позволяете, к чему тогда полумеры? Опять же на досуге пересчитаю цепи подключения, тогда и…
– А срыв графика? Что нам скажут в Москве?! К тому же – все живы, нет причин беспокоиться. – Профессор Веденеев обернулся в поисках поддержки к Ираиде: – Товарищ Зосс! Вы-то меня поддерживаете?
– У нас тут что, диспут, блядь?! – взревел вышедший из себя полковник. – Да я задницей отвечаю за все происходящее! А у вас явные недоработки! Я сам кандидат технических наук, не где-либо там. Понимать умею.
Профессор Веденеев пожал плечами. Ираида молча кивнула. Вроде как поддерживала, но и гнев начальства на себя переключать не стремилась.
– Жить будет, – сообщил на бегу врач, сопровождая носилки с Кнутовым к лифту. – Обморок, не больше. Потеря сознания, сосуды вон в глазах полопались. Перегрузка там, в камере, возникла, не иначе.
– Держите меня в курсе, – буркнул полковник. – По мере поступления информации.
Грузовой лифт увез пострадавшего в медблок, пассажирский не возвращался. Полковник набрал с пульта пост охраны, послушал тишину и снова выругался:
– Бардак! Одного психа остановить не могут. Еще и не отзываются…
Переключился на караулку, снова нервно почесался. Что-то сердце давит который день…
– Васильев. Что у вас там творится? Пост молчит… Какие трупы? Че-е-го?! Код «Орхидея», личный состав в ружье!
Начальник выдернул из пульта мастер-ключ и молча бросился к лестнице, плюнув на все: на вопросы Веденеева, что-то пытавшегося сообщить энергетика и остальную суету в зале управления. Только дверь хлопнула за скрывшейся начальственной задницей.
Которой он за все отвечал.
– Падение мощности, – уныло повел носом Шварцман. – Жду указаний.
– Антон Сергеевич, – вкрадчиво спросил профессор у Шамаева. – А если я разрешу сразу обе стадии вашего исследования? Тогда согласитесь?
Лысый внимательно посмотрел на Веденеева:
– Искушаете?
– Предлагаю.
– Но мощности без ключа может не хватить, а полковник явно не в духе.
Профессор рассмеялся. Слышать это было по меньшей мере странно – сухой, больше напоминающий икоту, дробный смешок довольной собой цапли.
– Антон, ну вы как ребенок, право слово! Да я придумал всю здешнюю аппаратуру. Встроил в нее по требованию Москвы пульты ограничения, под этот самый ключ, но неужели вы думаете, что не предусмотрел обходного пути?! Да не смешите, коллега. Все есть. И для вас я могу подать предельную мощность на установку. Только вот испытатель… Кнутов-то не в форме.
– Сам пойду, – подумав, ответил ученый. – Дело того стоит. Но – сразу обе фазы!
– Не сомневайтесь, – довольно сказал Веденеев. – Ирочка, шамаевскую программу на обе установки. Полный цикл.
Профессор подошел к резервному пульту и набрал на клавиатуре какую-то команду. Шварцман сразу высунулся из кабинета:
– Васильев вернулся? Вижу подтверждение максимальной мощности!
– Исаак Яковлевич, идите работать, – махнул рукой профессор. – У меня есть все полномочия.
Вентиляция взвыла, подстраиваясь к росту мощности установки – синхронно с системой охлаждения; под полом опять что-то вздрогнуло. Ираиде всегда представлялся в такие моменты спящий глубоко под землей великан. Ему нет ни до кого дела, но суетливые людишки беспокоят и мешают.
