Начиналось всё с самого раннего периода, когда флейтисты знали лишь простейшие песни. Тогда эти люди были скорее монахами или рыцарями, странствующими по миру и предлагавшими помощь тем, кто в ней нуждался. Расплачивались с ними едой и кровом. Жизнь флейтисты вели простую и ясную, сверяя каждый свой шаг с Кодексом чести. Этот идеальный миропорядок однажды был нарушен. Восстановился он лишь много лет спустя, когда появилась Высшая Стража.
Следующий период – поиск и доведение до совершенства новых песен и навыков: искусство игры на флейте постоянно развивалось и прогрессировало. «В этих стенах сокрыта великая, великолепная, оглушительная история!» – размышлял Патч.
Следующая картина изображала сражение. Две армии, противостоящие друг другу. В одной из них – флейтисты. Патч несколько секунд глядел на картину, пока не понял, что это за сражение. Он вздохнул с сожалением. За него флейтисты получили плату. Они разгромили армию противника и стали абсолютными победителями.
«Да… – подумал он. – В истории флейтистов далеко не всё так просто и уж точно не всё можно считать таким уж великим и прекрасным».
Стоун остановился и проследил за его взглядом.
– А-а, – протянул он. – Сражение при Дорнли Флатс. Вижу, ты не одобряешь.
– Не одобряю, – подтвердил Патч. – Ведь до этого боя флейтисты сражались не ради денег, а ради справедливости.
– Не мы придумали войну, мальчик, – бросил Стоун. – Слишком многие воевали за эти земли. Кто-то больше, кто-то меньше. Но часто война разгоралась из-за обычных споров. А если у флейтистов есть навыки, которые могут пригодиться, чтобы выиграть бой, то почему бы не извлечь из этого выгоду?
Патч ничего не ответил.
– К тому же, – продолжил Стоун, – ни один правитель – ни король, ни королева, ни барон или иной владыка – не захочет стать врагом Совета Флейтистов. Ведь без разрешения Совета они не могут нанять достойного флейтиста, чтобы тот сражался на их стороне. Им бы пришлось приглашать только изгнанных, лишённых должной тренировки и навыков, а это могло ослабить их военную мощь. Тебе бы лучше запомнить, что именно Совет гарантирует безопасность всех флейтистов.
– Возможно, – отозвался Патч. Может, это и было правдой, но какой-то слишком уж горькой.
– Наверху расположен зал Совета, – продолжал Стоун. – Там ты окончил бы своё обучение, будь ты достойным учеником. Только подумай, какой могла бы стать твоя жизнь! Но завтра ты окажешься в этом зале в первый и последний раз – когда тебя будут судить. – Со вздохом он покачал головой и указал на лестницу вниз. – А сейчас мы пойдём туда.
Стоун спускался по винтовой лестнице, следом шёл Патч, последним – Эрнер. С каждым витком ступеней кругом становилось всё темнее, из глубины поднималась отвратительная вонь.
Наконец они оказались у запертых дверей. Стоун постучал, какой-то толстяк тут же отворил их.
– Заключённый до суда, – сообщил Стоун. – Его имя Патч Брайтвотер.
Он повернулся к Эрнеру:
– Проводи его до камеры, а я сообщу Совету об успешном завершении миссии.
– Проходите, – сказал толстяк и быстро закрыл двери, стоило Патчу и Эрнеру войти. – Меня зовут Фарнел, идите за мной.
Фарнел повёл их по тёмному коридору, освещённому только масляными лампами. Патч увидел череду маленьких камер, дверь одной оказалась открытой. Фарнел указал на неё, и Патч вошёл. Места хватало только на то, чтобы лечь. Сквозь решётки едва проникал бледный свет. На холодном полу валялось немного соломы и одеяло, такое жёсткое, что, казалось, о него можно удариться. Дверь захлопнулась, и Патч услышал удаляющиеся шаги.
Рен выбралась из кармана и взбежала мальчику на плечо.
– Ужасное место! – тревожно взмахнула она лапками.
Патч кивнул. «Пять лет», – подумал он. Пять лет в камере, которая будет ещё хуже этой. И то, если повезёт и наказание смягчат.
Спустя несколько минут Эрнер открыл дверь и вручил ему одежду.
– Тюремщик настоял, чтобы ты переоделся в это, – сказал он. – Обвиняемый на суде должен быть в тюремной форме.
Патч взял штаны и рубашку из грубой ткани.
– Можешь остаться в своих ботинках, – добавил Эрнер.
– А сюртук? – спросил Патч.
Эрнер покачал головой.
– Я присмотрю за ним до твоего освобождения. Знаю, что ты особенно дорожишь им.
Патч опустил Рен на пол, переоделся и передал Эрнеру вещи и сюртук.
– Я хочу, чтобы ты присмотрел ещё кое за кем, – сказал он и обернулся к Рен.
– О чём это ты? – вытаращилась она, выразив жестами недоумение.
– Я хорошо о ней позабочусь, – пообещал Эрнер. – Даю тебе слово.
– Ни за что! – Рен замахала лапками. – Я останусь с Патчем! Кто-то должен его поддержать!
– Ты не можешь остаться со мной, Рен, – возразил Патч. – Тебе не место в темнице!
Крыса сложила лапки на груди и отвернулась.
– Рен, пожалуйста! Эрнер тебе поможет. А я справлюсь. Через пять лет меня выпустят. И ты сможешь передать мне награду! – сказал он и сам почти поверил, что это возможно.
Рен переводила взгляд с Патча на Эрнера и обратно. Она совсем сникла, повесив голову. И, опустив глаза, кивнула.
– Я буду скучать по тебе! – показала она жестами. В руках Эрнер держал небольшой кошель. Встав на колени, он откинул клапан.
– Ты здесь поместишься, – сказал он.
– Никому не показывайся! – предупреждал Патч. – Люди так не любят крыс. Ради своей же безопасности, не попадайся им на глаза.
Рен запрыгнула в своё новое убежище, бросив на Патча последний печальный взгляд. И взмахнула лапкой на прощание. Патч помахал ей в ответ.
– Береги себя, Рен, – сказал он.
Эрнер вышел и закрыл дверь. Патч ещё долго прислушивался, как звучат и затихают в дальних закоулках его удаляющиеся шаги.
Мальчик остался совсем один.
* * *
Ночь была долгой и беспокойной. Патч проснулся от запаха горячей похлёбки.
– Уже утро? – спросил он Фарнела – толстяка, что встречал их и дежурил всю ночь.
Естественный свет не мог пробиться в тёмные залы, и иного способа узнать время здесь не было.
– Да, – ответил Фарнел. – Суд начнётся через час. Патч съел свой последний обед перед десятью, а может, и пятью годами заключения – если повезёт. Потом Фарнел кандалами приковал мальчика к себе. – Знаю, ты сейчас и не думаешь о побеге, парень, – сказал Фарнел. – Но всё меняется, когда приговор оглашают, и реальность бьёт тебя прямо в живот. Поверь мне.
Он провёл Патча по центральной лестнице Башни до самых резных дверей Зала Совета. Фарнел постучался, створки распахнулись, обдав их шумом голосов.
