Благодаря легкому ветерку, постоянно разгуливавшему по дворцу, нордиканец издалека смог безошибочно распознать шум сражения.
Взгляды Деркенсана и схолария встретились, и гвардеец вскользь подумал, а не зарубить ли ему кавалериста. Просто чтобы не рисковать. Он даже не сомневался в том, что сумеет справиться с ним.
Но жених не отвел глаз – в них читались решительность и искренность.
– Мне ничего не известно, – сказал он. – Но я за императора и понимаю: что-то здесь не так. Что бы ты ни задумал, я тебя прикрою. – Он расправил плечи. – Конечно, если ты не мятежник. Если да, то давай покончим с этим.
Нордиканец ухмыльнулся.
– За мной, – скомандовал он.
Через две минуты, длившихся целую вечность, они отыскали место сражения.
Но к тому времени почти все были мертвы.
Багрянородная[11] Ирина скорчилась в углу комнаты, ее длинные одеяния пропитались кровью. В какой-то момент ее ранили, и две женщины из ее приближенных стояли над ней с острыми ножницами в руках, закрывая своими телами от дюжины убийц.
Управляющий погиб. Камергер тоже. И внутренний караул схолариев.
Последние защитники принцессы, помимо двух женщин, являли собой весьма странную пару – монах и епископ. Оба вооружены посохами: один – простым, а второй – епископским. Харальд сразу же оценил их, как и нападавших, которые походили на обычных дворцовых слуг с оружием.
Только вот шрамов у них было намного больше, чем у настоящей прислуги, при отборе которой не последнюю роль играла приятная наружность.
– За императора! – взревел он на архаике и принялся убивать.
Размахнувшись топором, он зарубил опешившего убийцу, отделив примерно треть его головы, и, бережно сохраняя силы, повернул лезвие прямо в воздухе, чтобы с разворота пробить плечо второму противнику. Тот заорал, а его правая рука полетела на пол.
Морейский епископ направил верхушку посоха на одного из нападавших и прокричал:
– Во имя Бога-Отца!
Из навершия вырвалась белая молния. Монах обрушил свой посох на вытянутые руки человека с мечом, разом переломав их.
В дальнем дверном проеме высокий человек в кольчуге воздел длинный меч.
– Убейте их, братья! – приказал он. – Убейте принцессу, и победа за нами!
Пока он говорил, сидевший в засаде арбалетчик всадил болт в пах епископа, тот с криком упал. Монах отступил на шаг, вращая посох двумя руками. Мечник попытался проскользнуть мимо него, но седовласая женщина в шелках вогнала длинные ножницы прямо в его незащищенную спину.
Деркенсан рубанул дважды, вперед и назад, и мужчины попятились от него.
– Теперь гвардейца, – дал новые указания человек в кольчуге с другой стороны комнаты. Он снова поднял меч. – И женщин. Убейте их всех.
Жених метнул копье. И сделал он это как-то странно, в прыжке, не так, как учат в городской страже или в армии. Само копье было коротким с широкой головкой, больше похожее на кабанье, и оно прошло сквозь кольчугу предводителя убийц, словно нож сквозь теплое масло, сбив того с ног. От мужчины полыхнуло герметической энергией, и он встал на одно колено, а копье неожиданно вывалилось из его тела.
Деркенсан убил еще одного противника и встал вполоборота рядом с монахом. В его умелых руках топор, сплетая затейливый узор, напоминал пару порхающих бабочек – прием, которому обучали всех гвардейцев, чтобы натренировать их запястья.
Нападающие замешкались, и жених прокричал:
– Схоларии, ко мне!
Все в комнате услышали топот бегущих стражников.
Убийцы дрогнули и бросились врассыпную. Деркенсану удалось с разворота добраться до еще одного нападавшего, однако в момент удара арбалетный болт отрезал нордиканцу нижнюю часть правого уха. Монах отразил два выпада противника, потом сам нанес мощный удар, но убийца отбил посох мечом, пронзил кисть монаха кинжалом во второй руке и отпрыгнул назад. Он был тощим, словно призрак, и одет полностью в черное, и Харальд так и не разглядел его лица: человек выскочил из комнаты в большой зал для приемов и побежал, петляя между колоннами.
Другого нападавшего задержал жених, получив при этом удар кинжалом в бок. Борцовским захватом он сломал руку убийцы, но отчаявшийся противник умудрился пырнуть его еще три раза.
Стойкий кавалерист упал прямо на своего пленника и впечатал его голову в покрытый плитами пол, отчего тот потерял сознание.
Пожилая женщина с окровавленными ножницами прикрыла своим телом более молодую.
Деркенсан встретился с ней глазами.
– Принцесса?
Молодая швея выглянула из-за спины своей спутницы – безупречный овал лица, полные алые губы и невероятно голубые глаза.
Женщина в одежде принцессы дернулась и приглушенно вскрикнула.
– Займись ею, – приказала молодая швея, а затем кивнула своим спасителям и монаху. – Благодарю, господа. – Она отступила на шаг. – Может мне кто-то объяснить, что происходит?
Деркенсан узнал пожилую женщину – она была одной из множества дальних родственников семьи императора, которые обитали при дворе. Леди Мария. С ее сыном Харальд частенько выпивал и боролся.
Он поклонился.
– Почтенная госпожа, герцог Фракейский захватил в плен или убил вашего отца на поле Ареса. А также логофета и предводителя спатариосов.
Молодая женщина схватилась за сердце.
– Убил? – переспросила она, а затем взяла себя в руки. – Что ж, – ее голос звучал нарочито спокойно, – дворец наш?
Деркенсан посмотрел на отряхивавшегося жениха.
– Леди Ирина, когда я заступал на дежурство час назад, схоларии контролировали все выходы, – ответил тот.
– Кто приказал схолариям заступить на дежурство, почтенная госпожа? – спросил Харальд.
Принцесса указала на труп в красном одеянии.
– Управляющий. Вроде бы по настоянию логофета.
– Господи Иисусе, – промолвил гвардеец. – Нам нужно немедленно покинуть дворец, почтенная госпожа.
– Не богохульствуйте в моем присутствии, – отрезала Ирина. – Если мы покинем дворец, то уже никогда сюда не вернемся.
Она взглянула на леди Марию, и та молча кивнула.
– В тронный зал, – решила принцесса, – в худшем случае из имперского пурпура получится превосходный погребальный саван.
Деркенсан внимательно посмотрел на жениха. Тот оказался невредим: под свадебным нарядом на нем был доспех, плотный, как чешуя крупной рыбы.
