Какой контраст: гладкая кожа с рельефной мускулатурой и шершавые чешуйки. Они словно отзывались на мое прикосновение, выступая на теле крохотными золотыми лепестками.
Чуть отстранилась, чувствуя, как под ладонями гулко бьется сердце, подняла взгляд и уперлась им в покрытый легкой щетиной подбородок.
— Простите, — прохрипела виновато. — Я случайно.
Тишина. А сердце стучит все сильнее и мои ладони взмокли от напряжения. Руки давно надо убрать, а вместо этого я почему-то продолжаю стоять, опираясь на мужчину. И ноздри вздрагивают, вдыхая аромат дрейга. Никогда не задумывалась над тем, как они пахнут. Знала, что они чувствительны к любым ароматам, но не думала, что сами могут пахнуть.
Этот конкретный дрейг был окутан легким шлейфом горького ясминового дерева, из которого добывают ароматные масла, и терпкого шайхи, специи, грамм которой ценился на вес золота.
Неожиданное сочетание и такое тонкое, неуловимое, что обнаружить его почти невозможно. И мне так хотелось снова податься к нему, вдохнуть глубже. Но это было слишком интимно и даже опасно.
— Ноги еще не держат, — тихо сказала я и осторожно убрала руки, пытаясь спрятать их за спину. — Ваш тоник помог, но даже его силы мало, чтобы я могла нормально двигаться.
Не дал.
Поймал руку, перевернул, открывая запястье, на котором неожиданно красным огнем горела метка. Такого никогда не было раньше.
— Ох! — произнесла испуганно и уже хотела коснуться свободной рукой, пытаясь понять, что случилось.
Без печати никак нельзя. Если нарвусь на жиглов в таком состоянии, они легко могут принять меня за нелегала и посадить в тюрьму.
Но дрейг оказался проворнее. Ловко нажал пальцем на середину, активируя личные данные.
Вместо привычной серо-голубой голограммы вспыхнул алый экран, который на мгновение ослепил.
— Тайрифи, — удовлетворенно кивнул дрейг, отпуская руку. — Теперь все данные внесены.
— И скрыться не получится, — невольно произнесла я, отступая от него и устало приземляясь на кровать.
— А ты собралась сбегать? — напрягаясь, быстро спросил мужчина.
И глаза опасно блеснули холодным изумрудом.
— Нет, — поспешно возразила я. — Нет-нет.
Сама не понимала, зачем это сказала. Куда мне сбегать, надо спасти Айрин. А о том, что будет дальше, я старалась не думать. Это все будет потом.
Кажется, мой ответ его удовлетворил. По крайней мере, дрейг перестал буравить злым взглядом и кивнул. После чего отступил, подходя к столику у двери.
— Необходимо подписать соглашение, — произнес Форр, взяв в руки мини-планшет, который обычно использовали для подписания договоров.
У отца была целая коллекция таких. На все случаи жизни.
— Хорошо.
— Кровью, — добавил он, возвращаясь.
Я сглотнула.
А чего ожидала, глупая? Документы такой важности подписываются только так. Сенсоры запоминают геном подписавших. И разорвать такое соглашение невозможно.
— Хорошо. Нужен нож или что-то острое, — ответила я и огляделась в поисках искомого.
— Я сам.
А'Рэ первым чикнул удлинившимся когтем по пальцу. Кровь у него была такой же красной, как и у меня.
Форр прижал палец к экрану и замер, наблюдая как по нему быстро сменяются цифры. Прошло секунды три, прежде чем планшет мигнул и все закончилось.
— Теперь ты.
Тупая боль, которая прошла где-то на уровне сознания, и я тоже приложила окровавленный палец к монитору. Так же быстро забегали цифры и символы, связывая меня с высшим дрейгом.
Убрать палец я не успела.
Только активация была завершена, как Форр снова схватил меня за руку.
— Теперь, София Трэкот, ты официально моя, — произнес мужчина и обхватил мой палец губами, слизывая горячим языком капельки крови.
Ранка оказалась совсем не глубокой и там было всего пару капель.
Но дрейг вдруг вздрогнул и рвано выдохнул, отпуская мою руку.
Изумрудные глаза вспыхнули безумным пламенем пустынь Дэрриума и все тело до самой головы в мгновение ока покрылось непробиваемой золотистой чешуей.
Это было невероятно красиво и в то же время жутко. Еще немного и начнется трансформация, полный оборот. А находиться в одной комнате с крылатым монстром мне совершенно не хотелось, я и с человекоподобным не знала, как быть.
— А'Рэ, — произнесла едва слышно, теряясь от безумного, голодного взгляда.
Тишина.
А потом легкий шелест чешуек, которые задвигались, когда мужчина шагнул к кровати.
Я по инерции поползла задом в другую сторону.
— Вы меня пугаете, — выдала нервно, не уверенная, что это хоть как-то подействует.
Я, конечно, слышала о том, что моя кровь необычная, но никак не думала, что она может так подействовать. Честно говоря, на Тэросе никто не придавал особого значения тайрифи. Да, нас испокон веков чтили, оберегали, но не более того. Никакими особенностями носители древней крови не обладали, лечить никого не могли, да и сами отменным здоровьем не обладали. Это просто была галочка к статусу. Не более того.
Тайрифи на языке древних означает — перворожденные. Причудой судьбы или злым роком десяток человек в каждом поколении получал ген предков, которые прибыли на Тэрос тысячелетие назад.
Но если мы относились к этому с холодным почтением, то на Дэрриуме все было иначе. Как только монстры вторглись в наш мир сорок с лишним лет назад, они сразу же забрали всех тайрифи, которых смогли обнаружить, в тот момент никто даже и не думал их прятать. Забрали и увезли на свою планету. Больше несчастных не видели.
Никто толком не знал, зачем тайрифи нужны дрейгам, но ходят слухи, что наша кровь дает нечто вроде толчка к эволюции монстров, делая их сильнее, выносливее, могущественнее.
Возможно, это были просто слухи, бредовые сказки, чтобы еще больше запугать. Но глядя в полыхающие глаза монстра, я внезапно подумала о том, что вполне возможно это и правда.
Если такой эффект всего от пары капель, то что же будет дальше?
Пока я размышляла, а заняло это у меня от силы пару секунд, дрейг, кажется, начал приходить в себя. По крайней мере чешуйки медленно, но верно стали исчезать.
— Замри, — глухо произнес Форр.
Мне показалось, что я ослышалась.
— Что?
— Замри и не двигайся, — повторил дрейг и нагнувшись, схватил меня за ногу, которую тут же дернул на себя.
Не двигаться не получилось.
От неожиданности я тихо вскрикнула и нелепо взмахнула руками, пытаясь удержать платье, которое поползло наверх. Если открытую грудь я еще могла себе простить, то нижнюю часть нет.
