Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 195
– Мать Авиенды не может сюда прийти. Я – вместо нее. Я предлагаю свою дочь для испытания.
В другое время Илэйн не удержалась бы и захихикала. С виду Виендре и Тамела выглядели старше Авиенды или самой Илэйн лет на пять-шесть. В другое время. Но не сейчас. Лица стоявших Хранительниц Мудрости были строги и серьезны. Они рассматривали ее и Авиенду, словно оценивали, верно ли они все взвесили.
– Кто претерпит за них муки рождения? – вопросила Монаэлле, и вперед шагнула Эмис.
Вместе с ней вышли еще двое, огненно-рыжая, по имени Шайанда, которую Илэйн видела с Мелэйн, и незнакомая седоволосая женщина. Они помогли Эмис раздеться. Гордая в своей наготе, Эмис повернулась лицом к Монаэлле и шлепнула себя по упругому животу.
– Я рожала детей. Я вскармливала их, – сказала она, взяв в ладони свои груди, выглядевшие так, словно детей у нее никогда не было. – Я предлагаю себя.
Монаэлле величественно кивнула в знак согласия, и Эмис села на колени с другой стороны, в двух шагах от Илэйн и Авиенды. По бокам от нее опустились на колени Шайанда и та седая Хранительница Мудрости. Внезапно сияние Силы окружило всех собравшихся в комнате женщин, за исключением Илэйн, Авиенды и Эмис.
Илэйн глубоко вздохнула и заметила, что Авиенда тоже вздохнула. В комнате повисла тишина, в которой слышались лишь дыхание, слабый отдаленный гром да редкий стук браслетов Хранительниц. Когда Монаэлле заговорила, Илэйн чуть не вздрогнула от неожиданности.
– Вы обе будете вести себя так, как вам указывали. Если вы дрогнете или зададите вопрос, то ваша решимость недостаточно тверда. Я отошлю вас, и все будет кончено, раз и навсегда. Я буду спрашивать, а вы станете отвечать искренне. Если откажетесь отвечать, вас отошлют прочь. Если любая здесь сочтет, что вы солгали, вас отошлют прочь. Разумеется, вы сами можете уйти в любое время. Что также сразу положит всему конец. Второго шанса не будет. Итак. Что, по-вашему, самое лучшее в женщине, которую вы хотите взять в первые сестры?
Отчасти Илэйн ожидала такого вопроса. В числе прочего ей велели подумать и об этом. Не так-то просто выбрать из многих достоинств одно, однако ответ у нее был готов. Когда Илэйн заговорила, потоки саидар внезапно сплелись вместе между нею и Авиендой, и ни единый звук не слетел с ее языка, как и с языка Авиенды. Машинально, какой-то частицей своего разума девушка подмечала плетения, откладывая их себе в память; даже сейчас стремление узнать новое было такой же частью ее «я», как и цвет глаз. Плетения исчезли, как только ее губы сомкнулись.
– Авиенда так уверена в себе, так горда. Ей все равно, что подумают о том, как она поступит, о том, какова она сама. Она – та, кем хочет быть, – услышала Илэйн собственный голос, и в то же время внезапно стали слышны и слова Авиенды: – Даже когда Илэйн так испугана, что у нее во рту сухо, духом она не поддается. Она храбрее всех, кого я видела.
Илэйн изумленно уставилась на подругу. Авиенда считает ее храброй? Свет, она, конечно, не трусиха, но разве храбра? Странно, но и Авиенда недоверчиво смотрела на нее.
– Храбрость как колодец, – сказала Виендре на ухо Илэйн, – в одном человеке глубокий, в другом – мелкий. Глубокий или мелкий, но со временем колодцы пересыхают, даже если позже вновь наполняются. Ты встретишь то, чему не сможешь противостоять. Твой хребет обратится в студень, а твоя хваленая храбрость оставит тебя, бросит плачущей во прахе. Этот день еще придет, – она говорила так, словно ей хотелось своими глазами увидеть эту картину.
Илэйн коротко кивнула. Она хорошо знала, каково это, когда хребет превращается в студень; чуть ли не ежедневно она боролась с подобным ощущением.
Тамела говорила Авиенде, и голос ее был почти таким же довольным, что и у Виендре.
– Джи’и’тох связывает тебя подобно стальным полосам. Ради джи ты заставляешь себя делать все то, чего от тебя ожидают, вплоть до мелочей. Ради тох ты, если понадобится, унизишь себя и будешь на брюхе ползать. Потому что тебя до мозга костей волнует то, что все о тебе думают.
Илэйн чуть не ойкнула. Это было жестоко и несправедливо. Она кое-что знала о джи’и’тох, но Авиенда совсем не такая. Однако Авиенда кивнула, очень похоже на Илэйн. Нетерпеливо соглашаясь с тем, что и сама уже знала.
– Хорошие качества вам нравятся в первой сестре, – сказала Монаэлле, поправив шаль на локтях, – но что вы считаете в ней самым худшим?
Илэйн поерзала на мерзнущих коленях, облизнула губы и лишь потом ответила. Этого она страшилась. И вовсе не из-за предупреждения Монаэлле. Авиенда говорила, что они должны говорить правду. Должны, иначе чего стоит их дружба? Вновь плетения удержали слова девушек, пока они не договорили.
– Авиенда... – неожиданно раздался неуверенный голос Илэйн. – Она... она считает, что все можно решить силой. Иногда она думает не дальше своего ножа на поясе. Иногда она совсем как мальчишка, который не желает взрослеть!
– Илэйн знает, что... – начал голос Авиенды, потом, после паузы, он стал сбивчивым, торопливым. – Она знает, что красива, знает, какую власть над мужчинами дает красота. Иногда она выставляет напоказ чуть ли не всю грудь, и она улыбается, когда заставляет мужчин делать то, что ей хочется.
Илэйн задохнулась от возмущения. Авиенда так думает о ней? Да она выглядит сущей вертихвосткой! Авиенда нахмурилась в ответ и открыла было рот, но Тамела надавила ей на плечи и заговорила сама.
– Ты думаешь, мужчины не видят твоего лица? – в голосе Хранительницы Мудрости слышались нотки раздражения; властное – вот лучшее слово, каким можно было охарактеризовать ее лицо. – Разве они не посматривают на твою грудь в палатке-парильне? Не восхищаются твоими бедрами? Ты красива, и тебе это известно. Отрицать это все равно что отрекаться от самой себя! Тебе нравятся взгляды мужчин и ты улыбаешься им. Неужели ты никогда не улыбнешься мужчине, чтобы придать своим словам больший вес? Не прикоснешься к его руке, чтобы отвлечь от слабости своих доводов? Так было, и так будет.
Щеки Авиенды расцвели пунцовым цветом, но Илэйн нужно было слушать Виендре. И бороться с краской, залившей щеки.
– В тебе тоже есть насилие. Отрицать это все равно что отрекаться от самой себя! Неужели ты никогда не впадала в ярость, не бросалась с кулаками? Никогда не проливала кровь? Никогда тебе не хотелось этого? Никогда не видела иного пути? И мысли другой не было? Пока ты дышишь, насилие останется в тебе, без него нет тебя.
Илэйн подумала о Таиме, о других подобных случаях, и лицу стало жарко, как будто у натопленной печки.
На этот раз ответ был не один.
– Твои руки ослабеют, – говорила Тамела Авиенде. – Ноги утратят былую быстроту. Юнец окажется способен вырвать нож из твоей руки. Пригодятся ли тебе тогда умение владеть ножом или твоя свирепость? Сердце и разум – вот твое истинное оружие. Но разве, когда ты стала Девой, ты за один день научилась владеть копьем? Если ты не заточишь ныне разум и сердце, ты постареешь и дети способны будут запутать тебя. Клановые вожди усадят тебя в уголок играться с «кошачьей колыбелькой», а когда ты заговоришь, все услышат только ветер. Не забывай и, пока можешь, учись побеждать умом.
Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 195
