Он хотел его, Боже, хотел его и женщину, которая должна была его надеть. Он хотел их для себя. Разве не для того он так надрывался? Не для того, чтобы получить шанс с внучкой проклятого профессора, уроженкой Боулдера, девственницей, носившей розовые трусики, такой чистой, что причиняла ему боль? Тем летом в динозавровом лагере он время от времени наблюдал за ней, то приезжавшей, то уезжавшей, и с каждым днем испытывал все более сильные любовь и желание. Он так и не набрался смелости, чтобы заговорить с ней, но слушал, когда она разговаривала со своим дедом и его студентами. Каждым словом она лишь доказывала, что играет не в его лиге. Она пугала его до чертиков, и из-за этого он хотел ее еще сильнее.
Он был слепым романтичным болваном в шестнадцать лет – им же оставался и в двадцать, стоя там, в ее доме, и разглядывая свадебное платье. Вся эта гребаная ситуация так разозлила его, и в дальнейшем ему становилось только хуже, намного хуже.
– Да, так значит, платья. Платья были… эх… наверное, лучшим моментом, – сказала она странным голосом, не отрывая глаз от дороги.
– Так брак оказался тяжким, да? – Учитывая того, за кого она вышла, он бы не удивился. Судьба хорошенько имела его, когда дело доходило до Реган МакКинни.
– Тяжким? – повторила она и коротко рассмеялась, прервав яростную концентрацию на дороге – и тогда он заполучил ее внимание, все ее внимание. Голова ее повернулась, а глаза, полные раздражения, сузились. – Мой брак – это не твое…
– …дело. Понятно, – сказал он, обрывая ее. – Я просто пытаюсь понять, что происходит, пытаюсь понять, почему мужчина послал свою жену в Сиско одну…
– Я не жена, – перебила она. – У меня нет мужа. Я самостоятельно принимаю решения, включая и самые плохие, как этот приезд в Сиско, в результате которого мою машину где-то «бросили», а меня практически похитила парочка…
Она оборвала себя, очевидно, передумав обзывать их с Кидом. Ему было все равно. Он получил ответ, которого хотел. Куин изо всех сил сдерживал ухмылку.
Дела явно налаживались.
«Дела становятся все хуже», – подумала Реган, откидываясь на сидении, поднимая руки и скрещивая их на груди. По правде, все просто не могло быть еще ужаснее. Она потеряла свою машину и оказалась в руках… безумного гонщика в мощной тачке.
И чтобы превратить происходящее в настоящий кошмар, он заговорил о ее браке.
«Об умершем браке», – напомнила она себе. В нормальных обстоятельствах такое воспоминание служило бы на благо ее настроению.
Но то были не нормальные обстоятельства.
Она снова покосилась на спидометр и тут же пожалела об этом.
– Давай обсудим машины, – неожиданно сказала она. Ее дела с Куином Йонгером ограничивались машинами, Уилсоном и машинами.
– Ты имеешь в виду те машины, которые я украл у Винса Бренсона и продал твоему деду? – спросил он, понизив скорость, чтобы вписаться в поворот на дороге.
– Да. Те самые машины, – сказала Реган, стиснув зубы. Она ничего не могла с собой поделать: когда они вошли в поворот, она вцепилась в дверную панель и задержала дыхание. Но машина осталась на дороге, все четыре колеса плотно прилегали к асфальту – и ей оставалось только спрашивать себя: как, черт возьми, ему это удалось? Он снова поддал газу, выводя их из поворота, и, к тому времени, как они снова оказались на прямой дороге, Камаро уже мчался на полной скорости.
Боже, он водил как… военный пилот.
«Ну конечно», – ее внезапно осенило. Каким бы паршивым, грубым угонщиком он не стал (если именно в него он превратился, а суду присяжных пока просто было неизвестно об этом), он все равно оставался одним из самых хорошо обученных и высокопрофессиональных пилотов в мире. Естественно, он мог водить машину лучше, чем большинство людей, даже на ста двадцати милях в час.
– Так что это были за машины? – спросил он, снова повышая скорость – да поможет ей Бог.
Она вонзила ногти в обивку.
– А?
– Машины, которые я угнал, а потом продал твоему деду.
О, точно.
– Эмм… Додж Коронет 1967 года, красный с красным салоном и ярко-розовой окантовкой. – Никки машина понравилась. Реган тоже считала, что она выглядит классно, но не так классно для ее семидесятидвухлетнего дедушки, у которого, казалось, шарики начали заезжать за ролики. – И Порше, который исчез вместе с ним, серебряный с черной обивкой. Коронет у него пробыл всего пару дней, потом он поменял его на Порше.
– Ярко-розовая окантовка? – повторил он недоверчиво, как будто был не очень доволен сочетанием цветов.
– Он был очень мощным. Деду нравилось сидеть в нем на подъездной дорожке при включенном двигателе. – «О чем, черт возьми, Уилсон вообще думал?» – в тысячный раз спросила она сама себя. Притащить красную тачку в их спокойный район среднего класса и рассиживаться в проезде к дому поддавая газку как шестнадцатилетний парнишка? Это одновременно и приводило в замешательство, и расстраивало ее, но теперь она мечтала о том, чтобы снова выслушивать жалобы соседей на ее деда. Уж лучше ей будет стыдно за него, чем она будет мертва – а это непременно случиться, если Куин не сбросит скорость. Уж лучше Уилсон снова будет дома. – Порше был потише.
– Да, – сказал он напряженным голосом. – Должен был быть. Так откуда ты узнала о Сиско?
«Окей», – подумала она. Пришло время выкладывать карты на стол. Или, в ее случае, карту. У нее была только одна причина для приезда в Сиско. Приподняв бедра, она занялась поисками кусочка бумаги, который и подтолкнул ее на гибельную миссию. Раскрыв свернутую бумагу, она разгладила ее на коленке.
– Это из ежедневника Уилсона, июньская страница. В самом низу, на субботу есть надпись: «Забрать Бэтти. Связаться с Куином Йонгером, Сиско, Юта, 911». – Она подняла на него глаза. – На таком Порше он и поехал, на 911.
– 911, да, – сказал он, выражение его лица стало еще мрачнее.
Следующий вопрос был ей ненавистен, но она должна была знать.
– Так… хм… ты знаешь эту даму, Бэтти?
Каким бы безумием это не казалось, она все же не отбросила возможность того, что семидесятидвухлетние гормоны стали катализатором безумия, в которое превратилась жизнь ее деда.
– Бэтти, – повторил Куин, усмехнувшись и покачав головой, словно не верил услышанному. – Бэтти – это красный Додж с розовой окантовкой. – Это было детище ОПО, самая гламурная тачка в их автомастерской на Стил Стрит, машина, от которой настолько сильно разило девчачиной, что единственным, у кого хватало яиц ездить на ней при дневном свете, был босс – Дилан.
– Сукин сын, – тихо выругался Куин. Дилан действительно сделал это. Он действительно связался со стариком доком МакКинни и включил его в операцию, – по причинам, которые Куин, ох уж поверьте, точно выяснит – а потом отплатил МакКинни возможностью бесплатно покататься на Бэтти и одном из Порше.
А 911? Он не собирался ставить ее в известность, но «связаться с Куином Йонгером, Сиско, Юта, 911» не имело никакого отношения к Порше, но имело непосредственное отношение к неприятностям и просьбе о помощи. Только Дилан мог рассказать Уилсону о Сиско.
