Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
– Нет, – заинтересовалась Полина. – А как оно происходит?
– Вообще-то и тебе ни к чему забивать этим голову, – вздохнула Ева. – Ну, для этого нужен материал…
– В смысле, сперма? – уточнила Полинка. – Ты, рыбка, проще выражайся. Ладно, я уже поняла. Чувствительная ты наша! Думаешь, Темкина тонкая душа надорвется от того, что он сперму в пробирку набрызгает?
– Полина! – укоризненно сказала Ева. – Ты совсем уже…
– А чего я? – хмыкнула Полина. – Говорю как есть, это ты у нас культурное слово «онанизм» и то выговорить стесняешься.
– Понимаешь, – вздохнула Ева, – у меня уже был однажды разговор…
– С Темкой?
– Со Львом Александровичем. Я ведь еще в Вене в первый раз задумалась, почему не беременею.
– Трахаться надо было чаще, – подсказала Полина; ей хотелось растормошить, даже рассердить сейчас Еву как можно сильнее. – А Лев Александрович твой небось раз в полгода просил, да и то не настаивал.
– Нет. – Ева на ее провокации не поддавалась. – У нас с ним все было совершенно нормально, регулярно и полноценно. И я не предохранялась, потому что, конечно, хотела ребенка. А он… Когда я ему сказала, что надо будет провериться у врача и, может быть, попробовать вот это твое пробирочное зачатие, он ответил, что заниматься этим не будет.
– Козел твой Лев Александрович! – сердито заметила Полина. – Обыкновенный старый козел.
– Ничего не козел, – серьезно ответила Ева. – Он сказал, что вся эта медицинская возня превращает мужчину в бабу. И теперь я думаю, что не так уж он был не прав. Даже мне как-то тошно становится, когда я целый день по этим кабинетам хожу, – объяснила она. – Да еще наслушаешься… Думаешь, это так просто – смешал ингредиенты, и готово? Одна женщина, мы с ней в очереди на снимок вместе сидели, пятнадцать раз пробовала. Пят-над-цать! Ты понимаешь, что это значит?
– Не очень, – растерянно сказала Полина. – А что это значит?
– Это значит, что полтора года и она, и ее муж каждый месяц ходят в это милое врачебное заведение, что над ними бесконечно производят одну и ту же манипуляцию, еще и болезненную, кстати. Но это-то как раз неважно, потому что только для женщины болезненную, – уточнила Ева. – Дело в другом… Они ждут, надеются – и каждый месяц оказывается, что все напрасно, ничего не прижилось. Даже ее муж, спокойный человек, простой слесарь, сказал ей, что еще немного, и он сойдет с ума. Вот ты – стала бы ты всем этим заниматься?
– Еще не хватало! – ляпнула Полина и тут же разозлилась на себя так, что кровь прилила к щекам. – Да при чем тут я? А вот Юрка стал бы! – почти выкрикнула она.
– Ты тут при том, что Артем с тобой одного поля ягода, а не с Юрой, – спокойно ответила Ева. – Он художник в самом глубоком смысле этого слова, ты и сама прекрасно это понимаешь, и интересы у него в жизни соответствующие. Так что и незачем зря говорить. Ну, представь, – каким-то извиняющимся тоном сказала она, – даже если все это каким-то чудом удастся… Я все девять месяцев должна буду лежать в больнице ногами вверх и думать только о том, как бы не случился выкидыш по дороге в туалет, а вовсе не о том, что нужно от жены молодому мужчине… Вот вы все время говорите, что я не от мира сего. А я вполне нормальный человек, и, как вполне нормальный человек, я понимаю, что Артему двадцать лет, и то, что он живет с тридцатипятилетней женщиной, это… довольно странно с его стороны. По-твоему, я вообще гражданского подвига должна от него потребовать?
– Да наплевать на всех художников во всех смыслах слова! – заорала Полина. – Их как грязи кругом, велика ценность! А ты одна такая, Ева, больше таких нету!
– Он один такой, – тихо сказала Ева. – Он один такой во всех смыслах слова. Полиночка, – улыбнулась она, – но это же обычная логика, вы же сами говорите, что я не должна витать в облаках. Я и не витаю. Ребенка у меня никогда не было, мне не с чем сравнивать. А Тема… Я когда вспоминаю, как без него жила, то понимаю, что это не жизнь была, а сплошная бессмысленность. Тридцать пять лет бессмысленности, Полина! Думаешь, я соглашусь снова в это вернуться ради какого-то ребенка, которого я себе даже не представляю?
Ева говорила все это совершенно спокойно, с какой-то прямо-таки учительской убедительностью; Полина никогда ничего подобного не слышала в голосе своей сестры. Но когда Ева сказала о том, что не представляет себе «какого-то ребенка», вся логика, слышимая в ее голосе, развеялась как дым – из-за того выражения, которое мгновенно мелькнуло в ее глазах…
Конечно, она представляла себе этого ребенка, и именно потому представляла, что жить не могла без Артема! Без этого его внимательного взгляда, который называла серебряным и который всегда был обращен на нее, без его голоса, который совершенно менялся, когда он говорил с нею… Полина не понимала, какая связь существует между любовью Евы к Артему и ее желанием иметь от него ребенка, но она чувствовала, что эта связь есть и что отказаться от нее для сестры мучительно.
Но что она могла сделать, и даже – что она могла сказать?
– Ну чего ты ведра таскаешь? – сердито выкрикнула она. – Больше некому, что ли? Вон, Нюшку попроси, он и то соображает, кому надо тяжести таскать, а кому не надо!
– Да почему же мне не надо? – засмеялась Ева. – Я же не беременная, Полиночка, ты что?
И вот теперь то, что Ева считала невозможным, каким-то неведомым образом все же произошло, и Полина смотрела на нее с восхищенным интересом.
– А говорила, медицины, мол, не хочу! – хихикнула она. – И ничего себе оказалась медицина. Как это тебе удалось, кстати? – спросила она с любопытством. – И правда, что ли, непорочным зачатием?
– Не преувеличивай, – улыбнулась Ева. – В пробирке, как еще.
– Сперму во сне, наверное, добывала, – съехидничала Полина.
– Полина, перестань, – укоризненно сказала Ева. – Совсем нет. Он сам…
– Надо же, совершил-таки гражданский подвиг! – не унималась та.
– Ну зачем ты стараешься меня обидеть? – Ева посмотрела на сестру так, что ей сразу расхотелось дразниться. – Он просто увидел все эти снимки, справки и… рекомендации. Собственно, я и не прятала, они лежали в столе, я же не думала, что он обратит на них внимание. Но он увидел, прочитал и… В общем, он обиделся, – смущенно сказала Ева.
– На что? – не поняла Полина.
– На меня. Он сказал: «Ты считаешь меня ребенком, которого надо оберегать, и мне это обидно». Но ведь я не считаю! – горячо произнесла она. – Я, наоборот, знаешь, себя с ним чувствую… какой-то невзрослой. Это так странно!
– Чего тут странного? – пожала плечами Полина. – На фига нужен мужчина, если его оберегать надо? Да мне и вообще, – засмеялась она, – непонятно, зачем нужен мужчина, если он не Юра. Ладно, рыбка, – махнула она рукой, – о мужчинах рассуждать – дело дурное, они того не стоят. Как же у тебя так быстро вышло? – с интересом спросила она. – А говорила, полтора года, пятнадцать раз…
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
