– Володя, а ведь вы пытаетесь меня спровоцировать, – удивился отец Роман. – И зачем я реагирую? Ведь вы же изучали Концепцию, а там всё написано, – в голосе священника проступило возмущение, он даже встал с занимаемого им единственного в комнате кресла (все остальные сидели на скрипучих и разваливающихся стульях). – Вы ведь хорошо знаете, что евреев выбрали методом случайного тыка, просто под руку попались. Потом их специально подготовили, а затем уже их руками стали захватывать власть над миром. Их самих при этом не забыли объявить богоизбранным народом – надо же было и о приличиях позаботится. Вот только явление пророков, таких, как Иисус или Мухаммад, чуть было не пошатнуло положения самозванных хозяев мира. Но они очень быстро опомнились: там подправили, тут вычеркнули, там вообще умолчали – и учение Иисуса превратилось в пособие по порабощению людей. А с Мухаммадом и Кораном поступили по-другому: поскольку текст Корана изменить нельзя, иначе придётся весь Коран переписывать или уничтожать, создали мнение, что мусульмане – это враги христиан, верят совсем в другого Бога, над Иисусом, как могут, потешаются, и вообще – звери, а не люди. Даже крестовые походы организовали, чтобы на практике «подтвердить» свою нелепую теорию. Кстати, знаете ли вы, что крестовые походы, кроме чисто грабительских и завоевательных функций, прикрытых идеологией, имели ещё и геополитическое значение. Нет? – отец Роман снисходительно посмотрел на своих слушателей, качающих в недоумении головами. – Дело в том, что, используя толпу диких, голодных и очень жадных авантюристов, Ватикан разрушил Восточную Римскую Империю и превратил до того сильный Константинополь… ну, не то, чтобы в развалины, но уж точно не в способный противостоять Риму центр восточной ветви христианства. Такой же ход потом использовали и в Южной Америке, чтобы уничтожить богатые цивилизации ацтеков и майя. Тогда-то и получили путёвку в жизнь зародыши современных банкирских домов, хозяева которых, за редким исключением, евреи.
Марк, который уже столько всего знал на эту тему, энергично закивал головой в знак своего глубочайшего согласия. Володя же, с удовольствием прослушавший урок истории, поднял руки:
– Каюсь, грешен. Просто я не совсем верю в эту, мягко говоря, спорную теорию, насчёт безграничной власти кучки злых и жадных банкиров. Мне кажется, всё намного сложнее. Впрочем, извините, не удержался от соблазна. Ну, да Бог с ними, с евреями, у них своих заморочек хватает. Вы так и не сказали, почему служите священником в этой столь, по вашим словам, неправильной церкви?
– Потому что, – отец Роман успокоился, однако в кресло не сел, а подошёл к столу, где стоял большой, давно остывший, чайник, налил себе чаю в стакан с металлическим подстаканником и с наслаждением выпил. – Потому, что к Богу люди приходят по-разному, и моя задача – выискивать тех, кто действительно хочет ответов на правильные вопросы, а не приходит отдать дань сложившейся традиции или выполнить ещё какие-нибудь механические действия, чтобы заслужить прощение того, в существовании кого не уверен, но, на всякий случай, боится. Именно ищущим, сомневающимся, неуспокоенным я и обязан помогать найти правильный путь к Богу, а не к его портрету на стенке или потолке. Кроме того, мы пытаемся воздействовать на сложившийся эгрегор, чтобы повернуть его в праведное русло. Мы боремся, но пока нам противостоят слишком серьёзные и сплочённые силы. Нам нужны те, кто будут верить Богу, а не в домыслы о нём. Вот потому я в церкви…
– Вы сказали – мы, то есть вы, конечно, не один, что и понятно, на Дона Кихота вы не похожи. Но много ли вас, таких? – заинтересованно спросил Володя.
Отец Роман смутился.
– Простите, но это не… не та тема… я не могу об этом говорить.
– Понимаю, – Володя уважительно кивнул, – не ваша тайна. Но вот что такое Игра?
– Игра? А вы, простите, откуда об Игре знаете? – отец Роман от неожиданности часто замигал.
– Как это откуда? Ваши друзья – Игроки, моя девушка – Игрок, и они, вроде бы, особо это не скрывают. Я, конечно, не Игрок – видимо, по возрасту не подхожу, но мне очень любопытно, я бы сказал, меня это просто захватило всей душой. На мой взгляд, взгляд, между прочим, человека, который кое-что понимает в рекламе и раскрутке брендов, так вот идея с Игрой просто великолепна, это именно то, что нужно для привлечения молодёжи. Кто же это такой умный? Не подумайте чего плохого, мне просто любопытно, я снимаю перед ним шляпу, – и Володя встал, раскланялся и помахал несуществующим головным убором.
– Я, к сожалению, не знаю, – справился со своим смущением священник. – Но мне и самому очень импонирует эта идея. Вот только, на мой взгляд, чересчур уж она агрессивна, вон, уже люди погибать начинают, в том числе и невинные.
Марк, поняв, что отец Роман банально лжёт, не стал вскакивать и кричать: «А как же так, вы ведь…». Вместо этого он пробурчал:
– Насчёт поджогов клубов и машин – это наверняка лажа, сейчас вся Игра в шоке. Того, кто стал утверждать, что это его работа, просто стёрли из Игры. Там, видимо, кто-то страховку решил получить под шумок, а на Игру всё свалить. А клубы могли и случайно сгореть… Или… Вот мы, с Оранжем и Кирюхой, такое творили…
Тут Марк осёкся и понял, что начал говорить лишнее, поэтому скомкал своё выступление:
– Э, ну, как-то так…
– Что ж, – Володя разочарованно вздохнул, – пусть моё почтение достанется безымянным людям, делающим такое полезное дело. Впрочем, невинные жертвы действительно не нужны.
– Господа, прошу всех к столу, – позвал из кухни Кирилл. – Я приготовил борщ!
… – Боже, Кирилл, – впервые за всё время беседы подала голос Кристина, пробуя борщ, – как вкусно! Какой ты молодец! Ты где так научился?
– Это меня Ювелир научил! – гордо произнёс польщённый похвалой Кирилл.
Он тут же замолчал, укоряя себя за несдержанность. Тем не менее, воспоминание о погибшем повисло над столом тягостным молчанием, даже ложки зазвенели скромнее и печальнее. Марк молчал вместе со всеми, ощущая, как всем за столом неловко и каким сочувствием все полны. Наконец, он не выдержал напряжения, быстро дохлебал действительно очень вкусный борщ, поднялся и сказал:
– Пойду, сменю Ренату, пусть и она поест. Да и с Юлькой посижу.
Когда Рената ушла, Марк наклонился к сестре и погладил её по голове. Юля лежала тихо, безучастно повернув к стене измождённое лицо. Марк подумал, что опять не добьётся от сестры ни слова, ведь та ничего не говорила с момента, как узнала о гибели дяди, как вдруг Юля произнесла слабым, но ровным, даже счастливым голосом:
– Дядя Костя сейчас уходит. Надо помочь ему… Пожелай его душе добра, ему станет легче.
– Боже, Юлька… – Марк не сдержался, заплакал, и ему, почему-то, совсем не было стыдно.
– Он всех простил и просил, чтобы его тоже все простили, – Юлька по-прежнему говорила ровно. – А ещё сказал, чтобы мы не верили Володе, он очень опасный человек.
– Да? – у Марка сразу высохли глаза. – А откуда он знает? А да, что же это я… Так, а чем он опасен?
