Сёрен отдернул руку.
— Черт побери, — сказал он. — Его укусил скорпион.
Скорпион вдруг быстро сбежал вниз по телу Асгера и исчез под одеялом.
— Вон еще один, — раздалось от двери.
И действительно, второй скорпион сидел в складке простыни справа от подушки Асгера. Сёрен поднял глаза и увидел третьего скорпиона на стене.
— Ладно, ребята, — сдержанно сказал он. — Я выхожу. — С трудом держа себя в руках, он попятился и закрыл за собой дверь спальни. Его передернуло.
— Черт побери, — повторил он.
— Что теперь делать? — спросил один из коллег.
— Внутрь никому не заходить, — глупо ответил Сёрен.
Приехала «скорая», потом Бойе, еще двое полицейских, двое техников и худой, как жердь, парень из компании «Фальк», специалист по отлову скорпионов. Он зашел в спальню вместе с одним из техников, который следил, чтобы биолог случайно не уничтожил следы или другие улики, надел специальные перчатки и нашел восемь желтых скорпионов из семейства Buthidae, как он объяснил Сёрену через плечо, очевидно вида Leiurus questriatus.
— Их укусы ядовиты, — сказал он, — но если бы речь шла только об одном скорпионе, парень бы не умер. Один такой скорпион мог бы, наверное, убить ребенка или пожилого человека, но не такого молодого мужчину. Но я нашел восемь скорпионов, и тут уж шансов выжить не было, — он серьезно кивнул и добавил: — Я подозреваю, что он — или кто-то другой — запустил скорпионов под одеяло.
— Почему вы так думаете? — спросил Сёрен.
— Скорпионы не агрессивны сами по себе, — ответил специалист. — Они кусают только тогда, когда их зажимают или накрывают. Например, одеялом.
Когда ловец уехал вместе с восемью желтыми скорпионами, тело Асгера вынесли из спальни, и техники принялись за работу. Все указывало на самоубийство. В углу за кроватью валялось восемь пустых переносных террариумов, под рукой Асгера, которая свешивалась с кровати, лежала книга «Самые опасные скорпионы». Далеко за полночь Сёрен стоял в спальне, рассматривая кровать, с которой сняли постельное белье. Вот оно, одиночество, подумал он вдруг. Он нашел на кухне написанное от руки письмо. Шрифт был микроскопическим, а расстояние между строчками таким маленьким, что он едва мог прочесть написанное. Письмо положили в пакет и запечатали. Сёрен вздохнул. Он прекрасно знал эти прощальные письма. Простите меня. Моя жизнь ужасна. Я не хочу больше жить. P. S. Я убил своего отца. Если не брать во внимание последнее предложение, во всем остальном такие письма пишутся по шаблону. Все это от одиночества, снова подумал он. С тяжелым сердцем он поехал обратно к Ханне Моритцен.
Глава 18
Было утро понедельника пятнадцатого октября, первого дня осенних каникул, и Анна проснулась оттого, что Лили, балансируя, вошла в спальню с тарелкой фруктов в руках. Анна пыталась казаться бодрой. Накануне вечером она рассказала Карен о Трольсе, и Карен плакала и не могла остановиться, легли они только в начале пятого.
— Еда для обезьян, — сказала Лили. — Тетя Кара говорит, что это еда для обезьян.
Анна прислушалась к тому, как Карен разжигает камин в гостиной, потом подняла Лили и усадила ее на кровать в подушки рядом с собой.
— М-м-м, — сказала она, гладя Лили по голове. — Я люблю еду для обезьян.
— Разве ты ее раньше ела?
— Конечно, все обезьяны едят еду для обезьян.
— Ты никакая не обезьяна! — восхищенно завопила Лили.
В дверях появилась Карен, она тихо улыбнулась и пожелала им доброго утра.
— Мама говорит, что она обезьяна, — сказала Лили.
Карен засмеялась:
— Твоя мама биолог, так что, если она говорит, что она обезьяна, значит, это действительно так.
Лили принялась поедать фрукты с тарелки, почти ничего не роняя на одеяло.
— Хм, — сказала Карен, глядя на Анну. — Ты свободна сегодня?
— Не совсем, — ответила Анна, глядя на часы. — У меня есть два дела. Первое — в Зоологическом музее. Вы не хотите со мной? Там сейчас выставка о перьях, и настоящий ледник, который можно потрогать, и куча животных, и видеоролики, и все такое. Лили там очень нравится.
— Зачем тебе туда?
— Мне нужно кое с кем встретиться. В одиннадцать часов в Зале позвоночных. Я правда хочу, чтобы вы пошли со мной. Это максимум на час, вы можете съесть хот-дог, пока меня не будет. Потом мне нужно ненадолго заехать в полицейский участок Беллахой и… ну, там посмотрим, — Анна улыбнулась, и Карен присела на кровать.
Анна почувствовала укол совести.
— Ты в порядке? — спросила Анна, испытующе глядя на Карен.
— Я так до сих пор этого не осознала, — сказала та, и у нее из глаз тут же покатились слезы.
— Иди сюда, ложись, — мягко сказала Анна.
Карен положила голову ей на плечо, и Анна прижала ее к себе.
— Я надеюсь, что ему назначат принудительное лечение, — сказала Карен. — Я надеюсь, что оно ему поможет. — Анна кивнула. — Как ты думаешь, где он сейчас?
— До сих пор в Беллахой, — ответила Анна. — Я буду давать показания в час, после этого он предстанет перед судьей, и тот, судя по всему, назначит ему предварительное заключение.
— Я хочу его проведать, — сказала Карен. — Если к нему пускают. Ты пойдешь со мной?
— Нет, — сказала Анна, гладя Карен по волосам.
— Ладно, — сказала Карен, продолжая лежать у нее в объятиях.
В половине одиннадцатого они зашли в музей. Рассмотрели всех разноцветных пластмассовых животных, карандаши и плакаты в магазинчике у входа, и Карен купила Лили резинового динозавра, пока Анна вешала их куртки в гардеробе.
— Ты же должна была с кем-то встретиться, нет? — спросила Карен.
— Да, но это только через полчаса.
Они все вместе медленно пошли по залам выставки, подолгу останавливаясь у экспонатов.
— Я не знала, что птицы — это динозавры, — удивленно сказала Карен, рассматривая стенд, на котором была изображена занявшая двести миллионов лет эволюция пера. Анна улыбнулась.
— Так что, воробей — это динозавр, что ли? — спросила Карен.
Анна кивнула.
— Помнишь, как мы в детстве любили динозавров-гриль?
— М-м-м. С запеченной картошкой, — сказала Анна.
— Ох да. Хотя такая картошка уж точно вымерла, — ответила Карен. Анна толкнула ее локтем.
— Ааааай, мама, смотри, какой хорошенький, — воскликнула вдруг Лили.
Она стояла перед низкой витриной, в которой была выставлена модель детеныша тираннозавра. Он был размером с небольшую собаку, с огромными ногами и весь покрыт мягким слоем пуха. Анна нагнулась и долго рассматривала его маленькое тело.
