его? Закричать? Или просто ждать? Стас приложил ладонь к ее щеке и заставил посмотреть в свои синие радужки.
— То есть проблема лишь в чувствах Андриана? Не хочешь его задеть?
— А ты хочешь?
— Нет, — покачал он головой. — Совсем нет.
— Тогда зачем ты это делаешь? Просто оставь меня в покое.
— Не могу.
— Почему? Какого черта ты привязался?
Стас сжал губы.
— Почему? — снова спросила она. Так мягко, что сама удивилась своему тону.
— Обычно девушкам сложно передо мной устоять, а ты... стала исключением. Это заманчиво. Как видишь... ты мне нравишься. Слишком... нравишься. Я не уверен, но, возможно, даже...
Он осекся. Марлин сделала шаг назад, почувствовав настырные мужские пальцы под халатом.
— Ладно, Мэри, слушай… После всего, что случилось за последние полгода, я четко осознал одну вещь… Самую важную вещь! Знаешь, какую? Мы все умрем. Жизнь дана для того, чтобы слушать зов сердца. Остальное неважно. Чужое мнение неважно, Марлин! Любые твои страхи — иллюзия. Чушь! Ты должна слушать лишь то, что шепчет внутри тебя. И если оно подсказывает быть с Андри, то будь с ним. Но если нет… Вспомни, что ты свободна сделать любой выбор.
Стас окинул ее задумчивым взглядом и ушел.
Если вы читаете эту историю, поддержите, пожалуйста, лайком или комментарием. Они бесплатные :)
ГЛАВА 35. Феликс. Редут восстановления душ
Любимое занятия Кастивиля — мешать
вино со слезами студентов.
Надпись на трибуне в аудитории чертогов просвещения
Свой Человек
Тело пастой растекалось по мягкой теплой кровати
Феликс потер влажный лоб — почему он такой липкий? — и с шумом втянул воздух. Открыл глаза. Палящее солнце пустило острую стрелу и ранило зрачки. Феликс уткнулся в подушку. Странная кровать… Из душистых листьев, пахнет геранью и ежевикой. И персики… Запах персиков… Лицо липкое не только из-за пота, кто-то заляпал Феликса соком.
Так много запахов… Приторно до тошноты.
Послышалось перешептывание. Хихиканье. Нежная рука провела по спине, пояснице, а еще одна — с масляными пальцами — гладила тыльную сторону ладони.
Я не один?
Феликс заставил себя распахнуть веки снова и увидел трех белокурых девушек, окруживших кровать. До безобразия идеальные, без крошки изъяна.
Не понял…
Он сполз с кровати. Колени утонули в горячем песке. Вокруг: пальмы и кристальное море, ласкающее песчаный берег. Одна из девушек поднесла тарелку с фруктами: арбуз, ананасы, сливочно-желтые бананы и вот он — персик. Проклятый липкий персик. Феликс оттолкнул блондинку. Угощения рассыпались по белому песку, покатились к морю. Волна подхватила киви, несколько красных ягод и затянула в объятья соленых вод.
Подняться никак не получалось и Феликс упал голой спиной на обжигающий песок. Кроме набедренной повязки, на нем — ничего. В голове пульсируют туманы. Он не мог адекватно соображать.
— Где я?
— В редуте, — промурлыкала салатоглазая блондинка и оседлала его, гладя по торсу. — Ты умер и теперь восстанавливаешься.
— Я в Обители?
— Конечно, — ответила другая блондинка и поцеловала в шею. Запах роз заласкал дыхание. — Не стоит пока думать об этом, мой господин, ты должен отдыхать.
Три девушки. Тройняшки? Или у него в глазах троится? Кажется, он мечтал о подобном лет в шестнадцать.
— Это… Это всё нереально, да?
— Какая разница? — чарующе улыбнулась блондинка, которая двигала на нем бедрами, желая добиться ответа.
И добилась. Однако хотело лишь его тело. Разум отчаянно искал выход из сонного антуража. Откинув голову, Феликс молча вслушался в стоны девушек. Блондинки продолжали ласкать его. Он вспомнил, что это нереально, отстранил всех троих и поднялся, хотя горел от желания.
Подсознание желало чего-то другого и не давало наслаждаться плотскими радостями.
Скрежет замков.
В воздухе проявилась золотистая дверь, щелкнула и распахнулась. Теперь на Феликса смотрела женщина в зеленой робе и с толстой косой черных волос.
— Не надо запирать меня в клетке! — прорычал он.
Туман в голове растворился. Феликс почувствовал, как крепнет и, вскочив на ноги, протиснулся в дверь.
— Пребывание в грезах — стандартная процедура, — устало и терпеливо ответила женщина. — Хочешь томиться в хладных стенах замка? Ой, да пожалуйста!
Дверь с грохотом захлопнулась.
Феликс оказался в темном коридоре, освещенном сиреневыми кристаллами.
— Пошли, чудик, дам тебе одежду, — позвала женщина, рассматривая его нагое тело.
Смущенный Феликс побрел следом, по правде, смотрительница могла бы и какое-нибудь одеяло ему дать. Хоть что-то! Пришлось прикрываться ладонями. Его провели в слабоосвещенный зал, где большинство людей медитировали у стенки или читали. На потолке огромные окна, а в них — сияло звездами небо, разделенное огненной полосой.
Феликс сел на диван у высокого камина — с настолько широким порталом, что туда мог пролезть жирный бизон, — прикрылся изумрудной узорчатой подушкой и начал рассматривать кирпичи дымохода.
Вдруг вспомнилось имя женщины. Триша. Отлично. Память возвращается.
Триша взмахнула косой. Вплетенный в пряди жемчуг клацнул друг об друга. Отдав одежду, смотрительница ушла.
Белые обтягивающие штаны. Кофта. Серые ботинки. Одевшись, Феликс посеменил к окну. Стекло свистело от прикосновений ветра. Взору открылись шпили замков. Вокруг каждого замка ров с бурлящей водой — золотистой или изумрудной — и высокая стена. Феликс вспомнил, почему эти места назвали редутом, хотя никто уже и не знает, зачем Прародители построили оборонительные сооружения. Но их не ломают. Мало ли?
Так и живем. Не выбрасываем хлам, не можем отделаться от старых отношений и не можем оставить прошлое…
Мало ли?
Скрип досок разносился по залу, пока Феликс шагал обратно к дивану — у него закружилась голова, пришлось опуститься в объятья теплых подушек.
Плотная темень стала жиже в свете камина.
Феликс выдохнул и расслабился. Тишина. Все души отдыхают наедине с собственными мыслями. Им многое нужно вспомнить. Как и Феликсу.
В зал проскользнула тень. Она принесла за собой голос. И этот голос — режущим эхом отозвался в сердце. Феликс не повернул голову, он прошептал, не громче треска облизанных огнем веток:
— Нет, Этель. Не пытайся.
— Я должна...
Этель схватила его за руку.
— Не знаю, как ты здесь оказалась, но наш разговор априори закончится плохо. Я не могу тебя простить. Ты желала моей смерти! Оставь меня, — сквозь зубы выговорил Феликс.
Он выдернул руку из ее ладоней и пошатываясь поднялся на ноги. Этель упала на колени и обхватила его бедра.
— Прости, умоляю! Прости меня, Феликс! Я хочу спасти тебя,
