спрашивали о ее самочувствии, предлагали свою помощь, если она потребуется. В особенности Дима, который после ситуации с Катериной был особенно внимателен к ним обеим. Алиса была тронута такой заботой. Одна Катерина лишь ухмылялась, наблюдая издалека, словно понимала, в чем истинная причина пропусков Алисы. Было непонятно — она или злорадствует этому, или просто довольствуется мыслью о своей правоте, ведь она ее предупреждала, что от Ле́рона лучше держаться подальше.
За весь день Алиса ни разу не встретила Ле́рона в университете. Она на всякий случай периодически поглядывала на телефон, но ни звонков, ни сообщений от него не было. После окончания пар на крыльце она, как обычно, встретилась с Лизой и попрощалась с Машей. Лиза сообщила, что Константин Николаевич с Ле́роном заперлись в кабинете профессора и активно работают, и Алиса поняла, что звонка от него в ближайшие несколько часов можно не ждать.
Так и получилось. Ле́рон позвонил лишь вечером, когда Лиза уже стала собираться на встречу с Константином Николаевичем, который набрал ее сразу, как освободился.
— Здравствуй, Алиса, — голос Ле́рона звучал обыденно. — Я освободился. Чем хотела бы заняться?
— Привет! Честно, не думала над этим, — Алиса отошла подальше от гардеробной, где возилась Лиза. — Но, вообще, у меня еще столько вопросов…
— Не сомневаюсь.
— Ну, да…, — Алиса сквозь трубку почувствовала, как Ле́рон усмехается. — В общем, тихое место бы не помешало…
— Я понял. Могу предложить в таком случае снова встретиться у меня.
— Только если обещаешь снова сварить свой божественный кофе.
— Конечно. Буду дома через пятнадцать минут.
— Хорошо, я зайду как Лиза уйдет. Она собирается на свидание с… ну ты в курсе, наверное.
— Разумеется. До встречи.
— До встречи, — Алиса улыбнулась и сбросила звонок, крепко прижимая телефон к себе. Ощущения были странными, будто ничего ужасающего и не происходило вовсе в последние дни. Словно они говорили сразу после ее дня рождения, а все те кошмарные события произошли где-то в параллельной вселенной или не с ней вовсе. Да, Ле́рон был прав, человек легко забывает все плохое, если это сразу перекрывается чем-то хорошим.
Из дома они вышли вместе с сестрой. Лиза уехала на машине, а Алиса подошла к подъезду Ле́рона и внезапно замерла у домофона в растерянности: она не знала номера квартиры. Да и в целом не заметила у него домофонной трубки. Посмотрев на номера квартир по этажам, она рассчитала, какой должен быть номер и позвонила. К ее радости, домофон ответил, и дверь отворилась. Волнение Алисы усиливалось с каждой ступенькой и совсем разыгралось, когда она увидела распахнувшего ей дверь Ле́рона. Он снова был в домашней одежде, босиком и, внезапно, без привычной укладки. Слегка влажноватые вьющиеся волосы беспорядочно спадали по его шее и подбородку, будто он только вышел из душа.
Ле́рон, улыбаясь, пропустил Алису в квартиру, закрыл дверь и помог ей раздеться, затем бодрым шагом удалился на кухню.
— Проходи, я пока поставлю кофе, — и скрылся за стеллажом. Раздались звуки работающей кофемолки, и тут же оттуда пошел приятный запах молотых зерен. — Как себя чувствуешь?
— Странновато все еще, но уже гораздо лучше, — Алиса прошла в гостиную, но не стала садиться на диван, как вчера. Вместо этого она медленно перемещалась по гостиной, рассматривая квартиру. — Я, наконец, смогла нормально поговорить с Лизой и все ей рассказать. Ну, из того, что могла. И она тоже. В общем, больше никаких тайн друг от друга. Огромное облегчение. И Лиза была очень рада, что у нас с тобой все прояснилось.
Алиса развернулась в сторону кухни и взглянула на Ле́рона сквозь проемы стеллажа. Словно почувствовав ее взгляд, Ле́рон обернулся и, усмехнувшись, ответил:
— Она меня изводила вопросами, когда мы пересекались. Рад, что это прекратится.
— Да? Она сказала, что всего пару раз попыталась у тебя что-то узнать.
— Чуть больше, чем пару раз. И через Константина пыталась это сделать. Но я был крайне терпелив и даже не грубил ей. Она тебе сказала, что не верила в твои мнимые болезни?
— Нет, но я об этом подозревала. Слишком легко она от меня отставала. Она сильно изменилась за эти пару месяцев…, — Алиса прошла к стеллажу и взяла в руки какую-то статуэтку непонятной формы со странным лицом. — А что ты ей говорил?
— Сказал, чтобы она постаралась тебя не трогать и просто дала время во всем разобраться самостоятельно, — Ле́рон поставил на огонь турку и развернулся к Алисе. — А о наших с тобой взаимоотношениях просил расспрашивать тебя.
— Да уж, — Алиса криво улыбнулась, поставила статуэтку обратно на полку и прислонилась спиной к стене проема напротив Ле́рона. — Только и от меня она ничего не могла добиться. В таком состоянии я ничего не могла ей сказать. Но зато сейчас почти все хорошо. И, кстати, она очень хочет, чтобы мы как-нибудь собрались вчетвером. Я, конечно, не стала ей говорить, что это невозможно, чтобы не расстраивать…
— Почему невозможно?
— Ну…, — Алиса растерялась. — Я подумала, ты не захочешь… Почему-то…
— Не скажу, что горю желанием, но и не против. Тем более, что втроем с Константином и Елизаветой нам уже приходилось проводить время.
— Да, но я боюсь, что они могут воспринять такое мероприятие не совсем правильно.
— А это важно?
— Не знаю. Я еще сама не определилась со всем этим, — Алиса внезапно улыбнулась. — Надеялась, ты мне сможешь помочь, как всегда.
— Постараюсь, — Ле́рон тоже улыбнулся. Он отвернулся обратно к плите, снял с огня турку и стал проделывать какие-то манипуляции с чашкой, которых Алиса уже не могла видеть. Она развернулась и прошла к дивану, сев на то же место. Через пару секунд из кухни вышел Ле́рон, поставил перед ней кружку и сам сел рядом.
— Спасибо! — Алиса жадно втянула аромат кофе, схватила двумя руками кружку и устроилась на диване поудобнее, закинув ноги. — А ты сам не хочешь?
Ле́рон мотнул головой.
— Кстати, ты вообще можешь что-нибудь есть кроме этой вашей обычной еды?
— Могу, но почти не ем. Мы все вкусы ощущаем очень резко, поэтому сложно подобрать что-то действительно стоящее. Тем более за столько лет мы успеваем много всего перепробовать, что желание есть отпадает. Но на людях иногда приходиться это делать.
— Но ты не делаешь, не видела тебя ни разу с едой.
— Потому, что ты не была со мной на приемах, — Ле́рон снова улыбнулся. — Мы ведем довольно светский образ жизни.
— Ммм… Это грустно, наверное. Не представляю себе жизнь без еды. Мне бы было скучно.
— Лишь первые пятьдесят-сто лет.
— А если я сейчас спрошу, сколько тебе, ты снова будешь
