class="p1">Приземляйтесь, мои вороны.
Я складываю крылья так резко, что начинаю камнем падать вниз.
Черт-черт-черт!
Со смешком он ныряет под меня и подхватывает своими гигантскими крыльями.
Любовь моя, постарайся не приземлиться прямо в Котел.
Несомненно, будет незабываемое приветствие.
Лор смеется.
Наверняка. Но, боюсь, Котел может оставить тебя у себя, а я не желаю тобой делиться, любовь моя, – произносит Лор так легко, что слова проносятся в сознании, как отражение солнца в зеркально гладком бассейне внизу. – Пожалуй, не стоит называть это бассейном, пока с меня не сняли проклятие.
Я резко вдыхаю:
Он слышит наш разговор?
Да.
Даже когда я шепчу?
Лор смеется.
Да, птичка, даже когда шепчешь.
Хотя в форме птицы я не могу прикусить губу, но делаю это сразу же, как только приземляюсь и замечаю, что нас окружают люди. Женщины в прозрачных платьях и мужчины в элегантных льняных костюмах стоят в решетчатой тени овального внутреннего дворика.
Я кружусь, и платье, которое меня заставил надеть Феб (заверив, что оно сшито из искусственных перьев, сделанных из бархата и атласа), раздувается вокруг ног, подобно Лоровой тучи.
Великая Морриган, дорогая пара…
Что? Я сделала что-то не так? О боги, неужели Котел опять запечатался из-за того, что я назвала его… – Я понижаю голос и заканчиваю: – Бассейном? – прежде чем вспомнить, что шептать бесполезно.
Оторвавшись от шаббинов с глазами, похожими на драгоценные камни, я оглядываюсь на гладь источника всей магии. Когда не захлопывается никакая железная крышка, биение сердца становится обычным.
Впрочем… может, Котел не закрывается настоящей крышкой, как другие супницы.
Я резко закрываю рот ладонями.
О, Великий и Могучий Котел, простите меня за то, что я сравнила вас с бассейном и супницей. Вы намного величественнее их обоих.
На поверхности всплывает единственный пузырь. Своего рода усмешка? Я собираюсь спросить Лора, но когда поворачиваюсь к нему, он выглядит так, будто пойман в ловушку моря черных перьев, которые отливают сапфировым оттенком, как его волосы.
Слишком много? – спрашиваю я, проводя ладонями по верху корсета.
Ты выглядишь… Ты выглядишь…
Хорошо оперенной?
Его гипнотический смех разносится по воздуху, наполненному ароматом жасмина.
Как человеческое воплощение ворона? – подсказываю я, поскольку он не договорил.
Как королева, птичка. – Он берет мои руки и подносит к губам для нежного поцелуя. – Моя королева.
Эпилог 1
Лор
Фиалковые глаза моей пары не перестают сиять с тех пор, как мы перелетели через крепостные стены Шаббе.
Хотя минули столетия с моего последнего полета над великолепным королевством Прии, я едва на него взглянул сегодня, предпочитая наблюдать, как его великолепие отражается в глазах моей прекрасной пары и захватывает ее воображение.
– С возвращением, Лоркан Рибио. – Голос Прии нарушает тишину, окутывающую Долину. – Долго же тебя не было.
Я кладу руку Фэллон себе на сгиб локтя, крупный бриллиант на ее тонком пальчике сверкает розовым на фоне черного рукава пиджака. Да, пиджака. Впервые за столетия я покинул Небесное Королевство без доспехов.
Когда я вошел этим утром в командный пункт, у Эрвина чуть глаза не вылезли из орбит. Мне пришлось напомнить, что военное положение снято. Об этом, несомненно, мне придется напоминать и самому себе в ближайшие месяцы, когда мы будем заново отстраивать Люче.
Я беру Фэллон за руку, я поворачиваю к Прие Шаббиской, нестареющей королеве, родившейся всего за десять лет до меня. Хотя ее лицо, как и мое, не изменилось с тех пор, как она достигла зрелости, каштаново-рыжие локоны полностью побелели. Я слышал, что это произошло, когда Мериам воздвигла барьер вокруг Шаббе.
Полагаю, мои волосы может постигнуть та же участь, если видение Бронвен сбудется и у меня появится хитрюга дочь, которая унаследует от идущей со мной под руку женщины как красоту, так и характер.
Да поможет мне Морриган…
– Прия, позволь представить тебе Фэллон, дочь Зендеи и Кахола. Твою правнучку. Мою пару.
Улыбка изгибает губы королевы.
– О, весть о том, что ты нашел пару, проникла даже через барьер, Лоркан. Да не абы какую, а мою плоть и кровь. Должно быть, Котел высоко тебя ценит.
Я поглаживаю руку Фэллон. Прия наконец отходит от своих придворных. Надетое по случаю нашей встречи багряное платье просто ослепительно, оттенок соответствует радужке ее глаз.
Шаббины, как и фейри, питают слабость к ярким нарядам. Хотя моя пара выглядит великолепно в черном, внезапно я начинаю беспокоиться, что, выбрав цвета своего народа, я лишил ее определенной радости в жизни. Я делаю мысленную пометку устроить ей встречу с портнихой Прии, чтобы исправить свою оплошность.
Королева разглядывает моих перевертышей. Сперва кружащих в ее небе и отбрасывающих тени на внутренний двор; затем двуногих, стоящих с друзьями Фэллон.
– Я слышала, что вы возвращаетесь вместе с моей дочерью.
Разумеется, ее-то она и разыскивает.
– Все верно.
– Тем не менее я ее не вижу.
Я киваю на небо.
– Несущий Мериам ворон приземлится по моему приказу.
Прия склоняет голову, длинные, до пояса, волосы рассыпаются по бронзовым рукам.
– Так прикажи. Пожалуйста.
Пальцы Фэллон сжимаются на моем бицепсе.
– Вы не можете ее убить, – говорит она. Когда взгляд Прии скользит по ней, Фэллон резко втягивает воздух и добавляет с придыханием: – Ваше величество.
– Зови меня имТайта. Это значит…
– Мама моей бабушки, – шепчет Фэллон.
– Верно. – Прия проводит кончиками пальцев по лицу моей пары, кожа вокруг ее глаз морщится от боли при виде черт любимой внучки, унаследованных моей парой. – Что касается Мериам, я не намерена ее убивать. Ей слишком многое предстоит искупить, прежде чем я предоставлю ей проход в мир иной.
Фэллон тяжело сглатывает, и я крепче стискиваю ее пальцы.
Ш-ш-ш, любовь моя. Твоя прабабушка – справедливая женщина.
Фэллон устремляет на меня взгляд, отстраняясь от Прии.
Может, она и справедлива, но она была заперта внутри пузыря – пусть и огромного – на протяжении пяти столетий. На ее месте я бы не только напрочь слетела с катушек, но и сильно озлобилась.
Ты никогда не сможешь озлобиться, птичка. Ты слишком добрая.
Это иллюзия. В глубине души я суровая, как вороний коготь.
Я усмехаюсь и глажу ее по руке.
Отныне буду звать тебя Суровой Птицей.
Боги… То есть богиня. – Она морщит нос. – Погоди-ка, Мара считается богиней?
– Фэллон? – раздается хриплый женский голос.
Моя пара резко разворачивается при звуке своего имени – как раз в тот момент, когда плотный круг придворных расступается перед фейри с короткими иссиня-черными волосами и сверкающими зелеными глазами.
Женщина прижимает ладонь ко рту и сипло бормочет:
– Гокколина!
Моя пара отрывается
