Милана задумчиво потерла лоб и отвернулась к окну. Она и сама задавала себе этот вопрос, но он как-то сам собой перетекал в другой — что ей делать с ребенком. Рожать или не рожать. Это Аньке там просто. Мужик под боком, дитё в животе.
— Не знаю, — пробубнила она, — он, типа, имеет право, наверное… но я не знаю.
И словно бы читая ее мысли, Олекса спросил:
— А чтобы… избавиться… блин, ну аборт сделать — еще же не поздно?
— Не поздно.
Олекса кивнул и отвернулся к окну. Тоже еще трагедия — аборт. При современной медицине — это почти что насморк вылечить. Ну, кто-то из девчонок так говорил в салоне и почему-то сейчас вспомнилось. Это не отменяло того, что мужики козлы, и не отменяло того, что Милану он не представляет себе беременной. Или матерью. Но представить себе ее, решившейся на аборт, он почему-то тоже не мог, пусть и никакая не трагедия. Еще морду хотелось набить. Только неясно кому — этому ее дикарю, неведомому польскому шляхтичу или Александру Юрьевичу с воплем «что вы творите?!»
Пусть бы хоть кто в руки попал.
— Средневековье какое-то, — пробормотал Олекса. — Что значит — они решили тебя замуж выдать, а? С чего? Один раз сходила в больницу — и нет никакого ребенка! Это даже, наверное, не ребенок еще!
— Ага, фасолинка, — рассмеялась Милана. — Кто б мне сказал полгода назад, во что я вляпаюсь — не поверила бы! А отец… не знаю, мутно как-то все. Знаешь, мне девчонки из Рудослава, ну те, сестры, помнишь? Так вот они говорили, что в городе болтали, меня на смотрины прислали. Но ведь если бы не моя съемка — отец бы не придумал эту ссылку, — она тряхнула головой и посмотрела в упор на Олексу. — Блин, я нифига не понимаю. Будто это все части разных головоломок, а меня заставляют сложить из них единую картину.
— Не складывай! Это не твоя задача! И вообще не твое это все. Твое — это решить, как жить дальше. Че делать с… фасолинкой. Ты ведь наверняка что-то думаешь, а?
— Думаю… думаю, что если бы Назар был сейчас здесь, то и думать бы не пришлось. Тогда было бы все понятно само собой. Но его нет и не будет. Мне жить как-то надо, а для этого надо работать… А как беременной работать?
Олекса несколько секунд внимательно смотрел на нее. Очень внимательно, а потом негромко спросил:
— А по существу?
— Че?
— Ты сама-то ребенка хочешь?
— Вообще?
— Милана, не тупи!
Она помолчала, потом улыбнулась и негромко проговорила:
— Хочу. Именно этого — очень хочу! Только он же не котенок. А если я не справлюсь?
— Почему не справишься-то?!
— Не знаю. Страшно. Нам даже жить негде…
Он снова завис, соображая и в полной мере пуская в себя осознание, что именно она имеет в виду, а потом медленно кивнул и, будто бы отчасти боясь того, о чем говорит, но стараясь казаться уверенным, выдал:
— Жилье — фигня. Я тебе сколько предлагал переехать ко мне. Наконец-то созрела. Не так, конечно, как я себе представлял, но неужели ты думаешь, что я в таких обстоятельствах тебя одну брошу, а?
— Если бы я так думала, я бы сейчас к тебе не явилась, — возразила Милана и вздохнула: — Я вообще не представляю, что бы без тебя делала.
— Выкрутилась бы, ты ж боец! — возмутился Олекса. — Помнишь, как когда вы с Ленкой на конкурсе обе продули, она разнюнилась, а ты младше ее, а еще и успокаивала, говорила, что в следующий раз лучше будет. Жизнь — этот тот же конкурс. В твоем случае — точно. Так что давай это… когда у тебя следующая съемка? До нее ты должна быть огурцом, тебе пока заказы терять нельзя точно.
— Послезавтра. И мне б еще чего найти, пока не заметно.
— Ты с агентством успела договор заключить? Несколько месяцев у тебя, наверное, есть. И потом… Милан, ты же копила деньги, впахивала все это время для… ну в общем, собирала. Так что стартовый капитал имеется. Не пропадешь! И я же рядом.
— Ты всегда рядом, — согласно кивнула Милана и подперла голову рукой. — А еще ты самый лучший. Поэтому учти, кому попало я тебя не отдам. Да и вообще просто так не отдам, понял?
— Да кому я, нахрен, нужен всерьез, кроме тебя? — усмехнулся Олекса. — Слушай, а там у тебя мальчик или девочка? Или это еще неясно?
— А ты кого больше хочешь? — расхохоталась Милана. Он по-прежнему умудрялся в любой ситуации поднять ей настроение.
— Шутишь? Девку, конечно! — не подкачал Олекса.
— М-м-м… — весело хмыкнула она. — Ну пока придется мучиться неизвестностью.
— Пусть другие мучаются, — улыбнулся он и вдруг помрачнел, опустил глаза и пробормотал: — Если он мне когда в руки попадет, я ему все зубы выбью.
— А толку?
— Толку? Толк в том, что уродов надо наказывать. А он поступил как урод.
— Он тебе в ответ наваляет, а я тебя потом лечи, да?
— Вот совсем ты в меня не веришь. Зря я, по-твоему, грушу в зале молочу три раза в неделю?
— Я за тебя переживаю, балда! — усмехнулась Милана. — Хотя вряд ли вы, наверное, вообще когда-нибудь встретитесь теперь.
— Значит, все-таки не будешь ему говорить?
— Думаешь, оно ему надо?
— Откуда ж мне знать. Я тебе свое мнение давно сказал, а у тебя оно иное, вроде.
— Угу, — отозвалась Милана и мотнула головой, — нафиг! Не сегодня. Слишком много впечатлений для одного вечера.
Олекса, соглашаясь, кивнул. Они многое еще успели обсудить на его кухне. И сейчас, и в последующие дни. Но именно тот, самый первый вечер Милана запомнила на всю жизнь. Не потому, что он был счастливым, скорее уж наоборот, а потому, что она приняла решение, которое круто изменило ее цели на многие годы вперед. Изменило их навсегда.
30
