проехавшего мимо желтого грузовика аварийной службы газа. При этом сам Андреев выглядел совершенно спокойно и хладнокровно. Его уверенность передалась и ей.
Она протянула сверток. Капитан несколько секунд изучал его с нескольких сторон, потом порвал изоленту и достал из пакета черную видеокассету. На белой полоске для записей виднелась полустертая карандашная запись «Чемпионат проба».
— Почему «проба»? — задумчиво спросил Андреев, указав Маше на надпись.
Она покачала головой.
— Я не знаю, это не моя кассета… мне отдал ее милиционер, следователь по фамилии Белов, который занимался этим делом. Перед тем как в наше такси врезался грузовик, мы заезжали на Главпочтамт, и он забрал кассету из камеры хранения. Мне показалось, что он очень встревожен и даже напуган. Нас подвозил странный человек на черной «Волге». На ней не было шашечек и Белов… Иван Алексеевич, он подумал, что этот человек — нелегальный извозчик… он спросил шофера напрямую.
— И что он ответил?
— Не знаю. У меня все как в тумане, я уже ничего не понимаю. — Она вдруг вспомнила про магнитофон в подвале и недавний разговор с микрофоном в руках, но тут же решила, что капитану не стоит об этом знать. — Мне показалось, этот человек… на «Волге», он как будто специально нас подвозил.
— Далеко до этого колодца? — внезапно спросил Андреев.
Маша вздрогнула.
— Километра два отсюда. Нужно идти по лесу или по тропинке вдоль гаражного кооператива.
— Вы сможете сейчас найти другую такую же видеокассету?
Машу пробрал озноб.
— Но… Иван Алексеевич… он сказал, что нужно обязательно бросить…
— Где они сейчас найдут видеомагнитофон, скажите мне?
— Я не знаю, но… вдруг это важно…
— Так найдем еще одну кассету?
Маша вдруг вспомнила, что год назад еще до отправки в Афганистан Леша, ее муж, как-то принес дефицитную видеокассету. Она удивилась, потому что видеомагнитофона у них не было. Он сказал, что кассета пустая, и положил ее на шкаф. Потом, когда его не было, Маша проверила — действительно кассета была там и после благополучно забыла о ней.
— Вообще-то… вроде есть одна. Муж приносил как-то…
— А где он сейчас? Дома?
— Погиб в Афганистане, — тихо сказала Маша.
— Извините. Мои соболезнования.
Маша оглянулась. Идти домой ей совсем не хотелось. У нее было ощущение, что там ее поджидают не только плохие новости, но и плохие люди.
— Я не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось, — будто прочитав ее мысли, сказал Андреев. — Сейчас моя младшая сестра с вашим сыном. Я с вами в одной лодке. И поверьте, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы защитить вас и вытащить их.
Решительность и твердость в голосе не оставляла сомнений в его намерениях. И если Белов был лицом хоть и наделенным властью, но при этом совершенно посторонним, то Андреев… этот капитан… в его глазах она читала ту же боль и страдание, что с трудом переносила сама.
— Если мы отдадим кассету, потом ничего не сможем добиться, поверьте, я знаю эту систему.
— Давайте пойдем дворами, — Маша резко повернула направо и зашагала по криво уложенной тротуарной плитке.
Андреев нагнал ее, взял под руку.
— Делайте вид, что мы пара, так безопаснее, — сказал он тихо. — Вряд ли меня начнут искать сразу. Думаю, только к утру, после совещания — и то, при условии, что дети не вернутся.
Они завернули за угол дома. Прямо перед ними возле крайнего подъезда вырос милицейский уазик ярко-желтого цвета. Сворачивать в сторону или тем более бросаться назад было поздно. На водительском сидении курил мужчина, а в подъезде стояли еще двое милиционеров.
— Спокойно, — шепотом произнес Андреев. — Скорее всего, вызов на домашний дебош.
Маша почувствовала, как под курткой гулко забилось сердце.
Двое в подъезде уставились на ночную парочку, а водитель даже перестал курить.
— Я же сказал, у меня с утра в институте политинформация, так что детей в садик придется отвести тебе, — Андреев говорил негромко, но внятно и отчетливо, слегка растягивая слова, будто он слегка подшофе. — В следующий раз обещаю…
— Ладно, — сказала Маша. — Ты же знаешь, что дети любят, когда ты их отводишь.
— Знаю, но Иноземцев будет сам не свой, если я опоздаю.
— Твой Иноземцев мог бы хоть немного и сам что-то сделать, все на тебя валит.
Из подъезда послышался уставший голос.
— Слышал, Чайкин, это про нас. Как только наше дежурство, обязательно что-то случается. А премиальные жди потом.
— Какие тебе премиальные, ты видел, что там…
Концовка фразы утонула в налетевшем порыве ветра.
Маша резко повернулась.
— А что там случилось? — бросила она в темноту.
Двое в подъезде переглянулись.
— Убийство, — буркнул тот, что курил. — Мужа и жену порешили, в возрасте уже были. Никого не видели подозрительного?
— Какой ужас… — прошептала женщина и нервно оглянулась. — Они одни что ли жили?
— Вроде бы сын у них был… школьник. Но его дома не оказалось.
Андреев незаметно, но с силой потянул Машу от подъезда.
— Нет… — прошептала она. — Мы… никого…
Милиционеры проводили их тяжелыми взглядами, и как только они свернули на тропинку за домом, фары сразу нескольких машин скользнули по двору.
— Это же все связано, правильно я понимаю? — негромко спросил капитан.
Маша даже не взглянула на него. Она шла, повиснув на его руке, и смотрела себе под ноги. Силы совершенно покинули ее.
— Я… не знаю. Да. У него… были пожилые родители.
— У него… это у парня, который взорвал гранату? Как его… Червяков?
— Да… откуда вы знаете?
— Вся воинская часть и ищет его. Личность установили быстро. Я видел его на тех же фотографиях, что и свою сестру. Понятия не имею, как это возможно. Пусть разбираются ученые, а мое… наше дело, вызволить детей.
— Если они… то есть вы давно знаете, кто он, почему же тогда…
— Не установили слежку за домом и не спасли родителей?
— Да.
— Думаю, опера или ребята из КГБ в квартире уже побывали. Не стоит их недооценивать. Ну а то, что не уберегли… Кто ж мог знать, что действует такой упырь.
— Так значит… он…
Андреев едва заметно кивнул.
— Вполне возможно, что сейчас он идет прямо за нами.
Маша впилась ногтями в его ладонь.
—
