неотъемлемые ее части, как радость, любовь и созидание. Без одного другое невозможно. Но если сломать этот порядок, мир погрузится в хаос. Сейчас в черном дыму я видела победу боли над удовольствием, забвения над любовью и смерти над жизнью.
Нет! Это не может закончиться так!
— Не может, Танеферт, — мелодичный голос перебирал меня по мелким частичкам. Играл на натянутых внутри струнах, — Ты должна бороться.
— Как?! Я всего лишь человек.
— Нет, Танеферт. Ты моя жрица. Ты жрица Исет. (Нам эта богиня больше известна под древнегреческим именем Изида).
— И что это меняет?
— Ты жрица богини магии! Разгони дым! Убери с палубы горящие куски плоти. Спаси ладью Ра. Спаси всех. Спаси себя.
— Убери? Разгони? Что это значит?
Над желто-красным маревом разлилось золотое сияние. Мираж? Или я на самом деле это вижу?
— Круто! — взвизгнула Даша, и принялась размахивать руками. От них исходили пульсирующие волны. Они разгоняли дым не хуже ветра.
— Но! — сердце обожгло обидой, — Я ведь твоя жрица! Разве она тоже так может?
— Вы обе мои! — разлилось по телу успокоительным сиропом, — Теперь обе! Хватит ворчать! Действуй!
Мы обе. Мы на одной стороне! Мы едины в том, что принадлежим одной богине. Почему-то именно это было особенно важным. Как будто из двух чужих людей мы превратились в сестер. И не было ближе этой связи. Потому что мы породнились не по крови, а по божеству.
— Блин, как?! — восхитился Дашой Романов, — У тебя ветер прямо из пальцев!
— С ума сойти, да? — она помахала руками, разгоняя остатки дыма. А потом, движением руки с легкостью смахнула за борт куски тлеющей плоти.
— Можешь меня наверх закинуть? — Сашка принял боевую стойку, — Ахмес там запарился в одиночку.
— Не вопрос!
Даша махнула рукой, и Романов унесся ввысь, оглашая нас напоследок воплями:
— Я, блин, сальто не заказывал! Меня сейчас на тебя стошнит!
— Это так… волшебно! — глаза Даши сияли, — Смотри!
Она аккуратно повела рукой снизу вверх, ладонью вперед. И лодка послушно двинулась в указанном направлении.
— Это магия Исет, Даша. Она передала тебе часть своей силы.
— Чтобы мы победили змея?
Я кивнула. А потом вытянула руку вверх, откуда доносились звуки битвы и послала сигнал «Свет! Жизнь! Порядок!»
Черное мрачное небо мгновенно посветлело, и мы с Дашей увидели, как высоко над нами извивается в воздухе черный силуэт змея хаоса. В некоторых местах он сиял золотом. Видимо это были раны, нанесенные нашими воинами. Две маленькие фигурки на нем, размахивали огненными мечами, выбивая из его шкуры яркие искры.
— Давай вместе! — почему-то мы обе сразу поняли, как надо действовать. Мы разом вскинули руки, осветив пространство золотыми лучами. Два слились в один: мощный, вибрирующий на низкой частоте, мощный.
Когда он врезался в чудовище, оно дрогнуло, издало хрип и начало падать, извиваясь в воздухе,
— Держи его!
Я выставила обе руки вверх. Даша повторила. И нам удалось поймать в силовые путы огромное тело змея. Очень, очень медленно мы опустили его в воду. Ахмес с Романовым спрыгнули с его головы на палубу ладьи.
— Он вернется, — предупредил мой воин, и тут же за его спиной вырвалась огромная страшная голова. В выжженных черных глазницах догорали красные угли. Апоп злился. Тело его вибрировало и источало молнии. От одной мне удалось уклониться, отпрыгнув в сторону.
— Смотрю, Исет пробудилась? — заметил он вовсе не светски, а многообещающе. Как будто только и ждал, что богиня себя проявит, чтобы ее уничтожить.
— Ты проиграл! — Даша поторопилась.
Апоп не выглядел побежденным. Он разинул огромную пасть, в которой уместились бы три таких ладьи как наша, и там, в его черном горле вспыхнуло бордовое пламя.
— Даша, туши его!
Но она и сама уже поняла, что нужно делать. Вытянула вперед руки, и с ее пальцев сорвались прохладные вихри. Мощными струями они врезались в чудовище, из пасти и из ноздрей его повалил густой серый дым. В выжженных глазницах вспыхнули угли. На них направила ветры я. И потушила. Но ненадолго. Он втянул воздух, даже раздулся в груди и, снова открыв пасть, полыхнул огнем. Нам с Дашей едва удалось сдержать его потоками воздуха. Сил у меня заметно поубавилось. По тому, как тяжело дышала моя сестра, ей тоже пришлось нелегко. Магия не черпается из воздуха. Она — это энергия тела. А если магия божественная, она требует и божественной силы. Наши же с Дашей тела обычные, человеческие. Мы быстро израсходуем себя то полного изнеможения, если будем только тушить атаки Апопа. Нам нужно его победить. И как можно скорее.
— Надо его сжечь! — крикнула я Даше.
— Он же сам огонь!
— Он другой.
Она дернула плечом, но кивнула. Она мне доверяет. Мы разом вытянули руки перед собой. И в тот момент, когда змей снова открыл пасть, чтобы испепелить нас, я крикнула:
— Мир и порядок!
— Мир и порядок! — как эхо повторила Даша. Из наших пальцев вырвались струи золотого огня. Мощного, божественного, чистого. Воздух загудел, поглотив остальные звуки. Я видела, как извивается в предсмертных судорогах Апоп. Как из пасти его вырывается пламя, но голова его закидывается и столб огня уходит в темную мглу ночи. Я видела, как разрывается на куски его огромное тело и сгорает по частям, опадая в воду легким пеплом. Но звуков я не слышала.
А потом все кончилось и наступила тишина. Пустая, непереданная.
— Все? — Даша обессиленно рухнула в объятия Романова.
Меня тоже качало. Сильные руки обхватили меня за талию и прижали к широкой груди. Я знала, что это Ахмес. От него пахло гарью.
Сашка обернулся ко мне. Забавно они смотрелись с Дашей: потрепанные, в черных разводах, в обгорелой одежде, но такие счастливые. Наверное, и мы с Ахмесом со стороны выглядели так же. Я улыбнулась.
— Мы же победили? — спросил Романов.
И словно ответом на его вопрос над горизонтом разлилось золотое свечение. Мы встретили рассвет.
Глава 42. Даша
Чувство было такое как будто внутри меня запустили салют: празднично, торжественно, немного волнительно и очень горячо.
— У тебя пальцы искрят, — прошептал Сашка.
Я покрутила руками. Он был прав. Фейерверк оказался вовсе не вымышленный, а вполне настоящий.
А почему бы и нет! Не вижу причины скрывать радость, распирающую меня изнутри. Я вскинула руки, и вверх полетели настоящие залпы. Праздничные ракеты взрывались высоко над нами и рассыпались сотнями разноцветных искр. Я посмотрела на Танеферт. Она тоже улыбалась. А потом подняла руки кверху ладонями, и небо засияло многоцветными переливами.
— Нефига себе! — в голосе Романова сквозила обида, — Почему девчонкам
