Книга Собрание сочинений. Том 2. Мифы - Генрих Вениаминович Сапгир

Земля еще спит

Вся – до самых вершин,

Как спит мой любимый

Единственный сын.

Лесами, дорогами

Вся разметалась…

Куда-то уходят

Мой сон и усталость.

И чудится мне,

Высоко в облаках

Нянчу я мир,

Как дитя на руках,

Держу его

В радости неизъяснимой,

Читаю его,

Как письмо от любимой,

Читаю письмо это

Снова и снова

И чувствую

Каждое светлое слово.

Так хожу

С этим теплым письмом,

Как сновиденье,

Из дома в дом.

1939

КИРПИЧНЫЙ БУКЕТ

Война – войной,

А подарок – подарком.

Я сидел в опустевшей комнате

И думал,

Что подарить любимой.

Война – войной,

А подарок – подарком.

Вдруг меня осенило!

Подарю ей

Четыре моих стены.

Стену, открытую настежь

Для добрых людей.

Стену, что спокойно считает

Минуты, часы моей жизни.

Стену, что смотрит квадратом

Тревожного неба.

И эту стену,

Что немного меня стыдится,

Я знаю,

У нее есть уши.

Мой кирпичный букет

Я обвязал лентой —

И опустил туда ключ.

Война – войной,

А подарок – подарком…

—–

—–

Я очнулся в госпитале.

Ударила бомба в ту ночь

В мой кирпичный букет.

1942

В ЛЕНИНСКОМ СКВЕРЕ

Снег островком

Еще тлеет в тени,

Но потеплели

Деревья, взгляни.

Над темною бронзой

Взвились голубки,

Будто вспорхнули

С его руки.

Ясное небо,

Голубизна.

В Ленинском сквере

Мир и весна.

1945

ПЕРВЫЙ

С наперстком света

Проснусь я рано,

Твоим солдатом

Я первым стану.

Себя отдам я,

Коль будет надо,

Твое доверье —

Моя награда.

Твои тревоги —

Мои тревоги,

Мои дороги —

Твои дороги.

Все, что имею,

И все, что знаю,

Тебе отдам я,

Страна родная.

И если недруг

Когтистой птицей

Пересечет

Твою границу,

Когда не брезжит

Еще рассвет,

Я первым встану

И крикну: НЕТ!

1939

МОЛОДОСТЬ

Видишь, молодость смеется.

В жизни раз она дается

С ее смехом и слезами

И с открытыми глазами,

С этим взлетом неустанным,

С этим тмином и шафраном,

С этим бредом и броженьем,

С этим радостным уменьем

Бросить все и потерять,

Чтобы вновь – найти опять!

ХЕЛОМСКИЕ МУДРЕЦЫ (1965–1969)

ИСТОРИИ ДАВНИХ ЛЕТ

Сегодня же вечером,

Только луна

В окно засияет, как встарь,

С неба сниму

Эту свечу

И вставлю в ржавый фонарь.

Я пойду тропой,

Где растёт виноград

И зреют синие фиги.

И через год

Я приду наугад

К самой старой Хеломской книге.

Я постучусь

В глухой переплёт.

Кто-то вздохнёт сладко.

Откинет застежки

И дверь отопрёт

Выцветшая Закладка.

Кто я таков,

Ей понятно без слов.

– Входите сюда, на страницу. —

Старинные буквы

Фонарь озарит —

Какую-то быль-небылицу.

Поведать истории

Сказочных лет

Я попрошу Закладку,

Она завернётся в клетчатый плед,

Приляжет на кожаный переплёт

И начнёт свой рассказ по порядку…

БИСЕРНАЯ ЗАКЛАДКА

Тихо над Хеломом

Шли облака.

Тихо и плавно

Струилась река.

Тихо цвели

Лебеда и картошка.

Тихо и нежно

Мяукала кошка.

Тикали тихо

Часы на стене.

Плакали тихо

Детишки во сне.

И в книге старинной

Тихо и сладко

Забытая всеми

Дремала закладка.

И вечно бы в Хеломе

Было бы так,

Если бы Фроим

Не влез на чердак.

Составил он стопкою

Несколько книг,

Забрался на них

И к окошку приник.

Смотрит на мир

Местечковый философ

И сразу решает

Десятки вопросов…

Но вдруг развалился

Его пьедестал.

Хвататься за воздух

Философ не стал.

Он просто упал,

Он ушиб себе пятку.

И тут он заметил

Цветную закладку,

Где бисером вышит

Зелёным и белым

Не Лондон, не Рим,

А родной его Хелом!

Ахнул философ:

– Что вижу? Обман! —

И спрятал скорее

Закладку в карман.

Вот он по улицам Хелома

Мчится,

Вот к мудрецам местечковым

Стучится:

– Не спите!

Да будет вам ведомо всем:

Ограбили нас!

Обокрали совсем!

Проверить карманы

Спешат старики.

Но целы часы,

Табакерки,

Платки.

– Коль дорожите вы

Нашим покоем,

Скажите скорей,

Уважаемый Фроим,

В чём дело?

Поведайте всё

По порядку. —

И вместо ответа

Он вынул закладку…

Глядят мудрецы,

Бородами трясут.

– Скажите мне, люди,

Что вышито тут? —

И старцы откликнулись

Хором несмелым:

– Три домика, пруд —

Неужели наш Хелом? —

И Фроим вздохнул:

– Даже глупый поймёт,

Что Хелом теперь

Совершенно не тот.

Из чистого бисера

Был он когда-то! —

И все отозвались:

– Какая утрата! —

И все огорчались,

И все повторяли:

– Наш бисерный