он не предатель и не изменник Родины, уже реабилитирован и для Саидакмала у них есть официальный запрос Австрийской Республики.
Договорившись встретиться утром следующего дня, гости уехали. А Саидакмал еще долго просидел на топчане с фотографией отца на руках.
Продолжить работу, после всего того, что он услышал, уже не мог, да и настроение не располагало к ней. Еще немного молча посидев, оглядевшись по сторонам, вдруг вспомнил о своем названном брате Хазраткуле, вспомнил про дочку Мехрибану. Счастье и радость того, что теперь он может без стыда и опаски прижать ее к своей груди, и во весь голос, может крикнуть, – Мехрибану, ты моя дочка, я твой настоящий отец, – переполняло его душу. И более не в силах держать в себе эту прекрасную новость, решил поехать в Коканд, к Хазраткулу.
Быстро умывшись и переодевшись, взял запрос Австрии и фотографию отца, и на стареньком велосипеде помчался к другу. По дороге, навалившись на педали велосипеда, Саидакмал всю дорогу то и дело смотрел на эту бумажку, где говорилось о том, что его приглашают к ним. Радостный, что скоро встретится с отцом, которого никогда не видел, давил на педали своего велосипеда, как сумасшедший. Он практически не чувствовал усталости. Саидакмал словно парил в небесах, оттого никуда не оглядываясь, летел к другу сломя голову.
Когда оказался на крутом спуске, после которого через несколько километров был Коканд, вместо того, чтобы не давить на педаль, он навалился на нее. Очень торопился к другу, торопился поскорее сообщить ему о его радости, торопился, скорее, дозвониться до Москвы и впервые в жизни не стыдясь, сказать ей, – дочка, я твой отец. Мой отец и твой дедушка Саидходжа жив, он не пропал на войне и не был предателем. Твой дедушка разыскал нас, и хочет, чтобы мы приехали к нему, были рядом с ним…
Радостный, в мечтах летя к другу, Саидакмал на самом крутом вираже спуска, заметил лежавший на дороге огромный булыжник. Испугавшись, хотел было увернуться от него, но было слишком поздно, передним колесом велосипеда на большой скорости наехал на него. Резко наехав на булыжник, Саидакмал вместе с велосипедом улетел вниз по склону. Из-за сильного удара, переднее колесо велосипеда сложилась вдвое. А Саидакмал, упав головой на землю, почувствовал неимоверную боль в области шеи. Из последних сил, через боль, со стоном, вымолвив,
– Папа, – издал последний вздох. Когда судороги одолевали его, рука, в которой держал запрос, разжалась, и ветер, подхватив ее, унес в неизвестность.
Через час, его бездыханное тело нашли сельчане, возвращавшиеся из города. Привезя его обратно в кишлак, как и положено, по мусульманским обычаям тело Саидакмала, до заката солнца предали земле.
Утром, Владимир Харитонов, не дождавшись его к десяти часам как договаривались, забеспокоился и сам поехал в Хайдарабад. В том доме, где вчера работал Саидакмал, ворота были заперты. Увидев поодаль идущих стариков, Икрамов поприветствовал их и спросил о Саидакмале,
– Акмал вчера по дороге в Коканд на своем велосипеде разбился на смерть, – сказал ему один из них.
– Как погиб? – упав на колени, и в ужасе вскрикнув, сказал Харитонов.
– Куда-то торопился и на спуске не заметил лежавший на дороге камень, вот и погиб. Мы его еще вчера похоронили, – сказал им другой.
Харитонов, стоя на коленях и вскинул в небо свои руки, и громко зарыдав, крикнул,
– О Боже, за что ему такие страдания, за что?– Громко рыдая, он неустанно повторял.
Икрамов видя, как себя изводит Харитонов, подойдя к нему подсел рядом, и обняв его, сказал,
– Господин Харитонов, я понимаю, вам сейчас трудно и невыносимо. Но поймите, на все воля Аллаха, раз его он забрал, пусть душа Саидакмала попадет в рай. Мы не в силах изменить судьбу, на все воля Аллаха, – пытался успокоить его Икрамов.
– Саидасрар, что я скажу господину Саидходже, что я ему скажу. Вчера обнял его сына, сидел вместе с ним на топчане, а сегодня умудрился похоронить. Вы понимаете, если бы я не приехал к нему, он был бы жив, понимаете, был бы жив. Это я его убил, я, – и Харитонов, рухнул на землю, и укрыв свою голову руками, заплакал.
Да, действительно, если бы они вчера не приезжали в Хайдарабад, Саидакмал, возможно был бы жив. Получается, стремясь сделать добро, они невольно обрекли человека на муки.
В тот же день услышав о гибели Саидакмала, с инфарктом слег Хазраткул. Попросив своего сына, чтобы тот позвонил в Москву и вызвал Мехрибану в Коканд, впал в кому.
Когда сын Хазраткула дозвонился до общежития МГУ, ему сказали, что Бану собрала все свои вещи и уехала в неизвестном направлении.
Несколько дней Хазраткул не приходил в себя. Его сын Таир привез из Ташкента лучших кардиологов страны. Но обследовав его, они сказали Таиру, что бессильны помочь ему.
На пятые сутки в палату вошла Мехрибану. Увидев в без сознании лежащего на кровати Хазраткула, она, бросилась ему на грудь, рыдая и тряся его, говорила,
– Нет, не вздумайте умирать, не вздумайте умирать, я вам этого не позволю. У меня кроме вас никого нет, папа, папочка, не умирайте, – громко рыдая, Бану трясла его.
Видя, как рыдает и как страдает Бану, жена Хазраткула Тургунай апа, крепко ее обняв, тоже заплакала. Тургунай апа знала о Мехрибану все, но без ведома мужа не могла ей рассказать правду.
Всевышний милостив и милосерден. Услышав их мольбы, он вернул к чувству Хазраткула, и, придя в себя, увидел стоявшую на коленях у кровати Мехрибану,
– Доченька, ты приехала, – со слезами на глазах обратился к ней.
– Да папочка, я приехала. Теперь и навсегда для меня вы будете моим отцом, моим папой, папой, которого у меня никогда не было. – И крепко прижавшись к нему, заплакала от обиды.
– Нет, так не говори доченька. У тебя был отец, и очень сильно любил тебя, – не удерживая свои слезы, сказал Хазраткул.
– Почему вы говорите, был? Кто он? Где он? – Встала с колен, и прижав свои кулачки к груди, переспросила Мехрибану.
– Теперь, к сожалению, был, – сказав, отвернул от нее свои глаза.
– Он что, умер?
– Да, доченька, погиб…
Тут врачи увидели, что больной пришел в себя, быстро подойдя к ним,
– Простите нас, пожалуйста, Хазраткул ака перенес инфаркт и ему нельзя много говорить, прошу вас, приходите через несколько дней. – Потребовал лечащий врач.
Понимая, что это необходимо, все они покинули палату. Два раза в день Бану и супруга Хазраткула, Тургунай апа, посещали больного. Из-за категорического запрета врача, они не заводили разговора об
