Я отрицательно покачал головой.
— Прости, партнёр, но нет. У меня уже есть план, и буду придерживаться его.
Томбо нахмурился, засопел, но, поняв, что я серьёзно, и это не неуважение к нему и его плану, решил не развивать тему.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Рикардо.
— Да. — Я кивнул. — Может я молод, но глупость своим достоинством не считаю. И Хавьер, я ОЧЕНЬ хочу жить! И не только здесь и сейчас, но и позже, после прорыва и побега. А потому мой план — лучше. Просто лучше. Хотя о тебе я думал, и склонялся именно к этой версии — просить помощи у тебя.
«Угу, быть в долгу у иностранцев — западло, они это потом не раз припомнят, а Никодим местный со всеми вытекающими рисками».
— Как знаешь — как знаешь! — повторился партнёр, обновляя себе кубок из кувшина. Я почти не пил, мне голова свежая будет нужна. — Тогда зачем позвал?
— Ну… — Я нахмурился. — Понимаешь, Хавьер, я тот ещё жук. И считаю, что выкручусь. И вернусь в замок. А там мне сам чёрт не страшен, во всяком случае, в обозримое время. А в необозримое — тоже сидеть без дела не буду, и теперь знаю, кто против меня начал игру. Приму меры.
— Рикардо, он успокоится и отыграет, — попытался осадить и вразумить меня партнёр. — Ему первому не выгоден хаос на Юге. Просто приказания исполнителям уже были отданы, они и… Исполнили. Когда он узнает, как всё сложилось, переиграет, и пришлёт легата с извинениями.
— Сомневаюсь, — покачал я головой. Ибо после того, что я выкину, он мне даже полсотни тыщ лунариев, которые выделяет каждый год на содержание армии на границе, зажмёт. Из принципа. А это значит, что у меня времени на все телодвижения до осени, к осени я должен стать самодостаточным. А значит у меня СОВСЕМ развязаны руки, для любых акций и афёр. И я знаю, как ими воспользоваться, так как я — попаданец Рома, а не граф Ричи. Местные привыкли видеть картину окружающего мира целостной, а я вижу в ней дыры и норы, которые они привычно не замечают, и даже не знают, что так можно. — Хавьер, давай исходить из того, что с королём я поссорюсь если не окончательно, то надолго. Естественно, эта ссора будет чисто внешняя, формальная, ни о какой борьбе, или ни дай бог войне, речи быть не может. Степняки нам её не простят. Но я собираюсь в ближайшее время класть с прибором на его интересы и его указы, которые противоречат моим интересам. И в связи с этим предлагаю тебе поучаствовать в деле, на котором можно сильно нагреть руки. Вчера я бы не предлагал, и сам бы участвовать не стал, но теперь — хрен им всем. Теперь я обую их грёбанное королевство, пока они не начнут уважать меня так, как я этого достоин.
— Слова не мальчика, но мужа! — уважительно отсалютовал мне кубком Томбо.
— Вот-вот. Ладно, к делу. Хавьер, скажи, сколько стоит мера пшеницы?
— Ну… — Лоб потомственного купца пересекла морщинка. — Сейчас — ассов двадцать — двадцать пять. Опт — около пятнадцати, как договоришься.
— А сколько будет стоить после первого урожая?
— Ну… Ассов семь-восемь. В розницу около десяти. Тоже как договоришься, и где брать будешь.
— Хорошо. Кто у нас главный производитель зерна на Юге?
— Хех, знамо кто! Ты, герцоги Алькантара, Мерида и Бетис, и граф Авилла. Все, кто в степи ушёл, у кого земли плодородные, тот и главный.
— И по чём обычно продают зерно эти милые люди?
— Так я ж про них и говорил? — непонимающе нахмурился купец. Понял, что вопрос с подтекстом, но подтекста пока не понял. — На Севере и в Центре королевства цены другие, там другие механизмы, там гильдии. Я про Юг и рассказываю.
— Хорошо, по другому спрошу, — кивнул я, — в какой момент продают зерно, бОльшую часть своего зерна, эти милые люди?
— Я так понимаю, ты не про лично владетелей, но и про баронов ихних, — догадался Томбо.
— Так точно. — Важная оговорка. Владетель распоряжается только тем, что выросло в его домене. Барон — самостоятельная хозяйственная единица, делает со своим зерном что хочет и ни перед кем не отчитывается. И на вырученное сам снаряжает свою дружину, сам вооружает, и лишь является к сеньору во время феодальной мобилизации «конно и оружно».
— Бароны — те в основном сразу после сбора урожая на ярмарку всё свозят. И первого, и второго. Дружина кушать хочет, деньги нужны, запасов или совсем нет, или мизерные. А бывает и долги висят. Графы и герцоги — те побогаче, те могут и до поздней осени дотянуть, и прямые выходы на гильдии имеют. Но, как правило, к зиме надо с войском рассчитываться, и цены на железо в это время минимальные, и к Октябрю и они своё скидывают. Единицы зимы ждут. Зимой торгуют в основном те, кто на перепродажу летом купил, у кого договоры с владетелями, и склады свои. Да и рынок к зиме насыщен, продать дорого можно, но только немного, ограниченное количество. Тем, кто не успел летом и осенью, или у кого ситуация чрезвычайная.
— Готовь sani летом, телегу зимой, зерно запасай, когда цены низкие, — проговорил я. Тут не знали, что такое сани, но контекст понятен.
— Да. Именно так.
— Или кто-то типа вольных городов, вроде того, в котором мы находимся, может создать запас и круглый год торговать.
Томбо отсалютовал кубком.
Я глубоко вздохнул, думая, как предложить человеку афёру века. Сложность в том, что я, Наумов Рома — продавец китайских болгарок, а не профессиональный аферист. Тогда как партнёр — именно что аферист, а каждый купец по сути аферист, особенно в средневековье. Тут любая сделка по риску как афёра. Но он именно что дитя своего мира и времени и многое из «моего» может не понять. А может и понять, это я местных недооцениваю. Только слова понятные подобрать надо.
— Хавьер, представь себе, что в один прекрасный миг на Юге появилась группа купцов, как бы не связанных друг с другом, — с кривой ехидной улыбкой начал я, — не общающихся, не пересылающих друг другу голубей… Которая массово скупает дешёвое зерно сразу после урожая. При ценах в семь-восемь ассов за меру, они дают продавцам десять. Представил?
— Угу. — Партнёр кивнул. — Самоубийцы. Денег им не жалко.
— Нет, всё правильно, ты не прав, — закачал я головой. — Они наоборот, умные люди. А теперь представь, что они это делают и после второго урожая.
— Но ведь первый-то не распродан. Оборота нет, — не понимал Томбо. — За какие шиши?
— Вот я и говорю, Хавьер, просто представь. Гипотетически. Так не бывает, но такие люди резко р-раз, и вдруг появились. Ниоткуда. Что произойдёт с ценами?
Лицо собеседника озарилось просветлением. Он пока не понимал деталей, но уже понял, откуда ветер дует.
— Рикардо, молю тебя, продолжай! У тебя светлая голова, теперь хочу поучиться у тебя светлости и в своём ремесле, а не только в дорожном строительстве!
— Цены скаканут вверх, как олень, — ответил я, раз приглашают. — Прыгающий через ручей, убегающий от охотников олень. И уже к Сентябрю зерно в королевстве будет стоить под двадцать ассов за меру. А к декабрю — все двадцать пять. И это только опт. Потому, что зерно куплено, лежит на складах, рынок не насыщен. И его никто не насыщает — зерно лежит и лежит себе мёртвым грузом, несмотря на то, что уже глубокая осень.
