– Чтобы добить тех, кто остался с ним? К нам-то он никак не попадет, так что пусть делает что хочет…
– Нет-нет! – перебил Лесгафт. – Вы в опасности! Гейзерих получил что-то такое, что позволит ему расправиться со всеми вами… Мне не говорили что, но единственная причина, по которой он не использовал награду сегодня, в том, что они думали, как сделать это эффективнее. И придумали! Они собираются убить всех неписей Окаянной бреши… Принести в жертву!
– Почему вы думаете, что это опасно для нас? И как вы узнали, если сбежали от них?
– Видели бы вы самодовольную ухмылку Гейзериха! – горько воскликнул Лесгафт. – Он уверен, что завтра Игры для всех вас закончатся!.. А узнал просто – подслушал. В форме пантеры я могу очень эффективно использовать Скрытность…
Лесгафт ушел, а я еще долго ворочался. Вроде и день прошел успешно, а на душе было неспокойно.
Глава 32. Адский комбайн
Начался десятый игровой день. Едва оказавшись в Провале, я взял Мари и Диона, жаждущих мщения «гейзерам», и помчался к выходу из инстанса. Как назло, окончание игровой сессии застало нас в глубине подземелья, так что время ушло и на то, чтобы выбраться из него, и на то, чтобы достигнуть деревни. Рейд остался дочищать инстанс.
Подлетая к таверне, я ошалел от увиденного. Над домами тянулся жирный черный дым, стелился по земле змеей. Поперек дороги, раскинув руки, лежала женщина, устремившая остекленевший взор в небо, на перерезанном горле зияла рана. Ее грудную клетку вскрыли, в стороны торчали окровавленные сломанные ребра. Чуть дальше скрючился ребенок, разрубленный надвое, – тот самый малыш, что протягивал Мари одуванчик. А дальше снова женщина, ей снесли полчерепа…
Дорога была устлана трупами, всех выпотрошили, мужчин и мальчиков обезглавили. Всего я насчитал около тридцати тел, не пощадили даже младенца. В душе заклокотала злость, кулаки сжались. Вспомнились мои неписи: стражи, Патрик, те же кобольды и культисты Морены. А ведь они были вполне разумными, со своим мечтами и стремлениями.
Зачем?!
В центре поселения, на заднем дворе таверны, я нашел ответ. В лужах растекающейся крови, принявших формы пентаграммы, стоял на одном колене варвар Гейзерих.
– Отдаю тебе кровь, сердца и души невинных, Преисподняя! Забери же силы моих врагов!
Завидев Мари и Диона, выбежавших через двери, Гейзерих оскалился и надрезал ладонь. Кровь обильно полилась на пентаграмму, и та вспыхнула, окутывая фигуру варвара адским пламенем. Подозревая худшее, я активировал Ясность, но она не сработала!
Недостаточно духа для активации «Ясности»!
Вы ослаблены!
Демоническое ослабление
Берсеркер Гейзерих использовал «Пентаграмму ослабления», действующую на всех его врагов!
−3% от всех характеристик, уровней навыков и способностей за каждую принесенную жертву.
Всего принесено жертв: 32.
Предельное значение ослабления: 99%.
Итоговое ослабление: −96% до конца дня.
Действие награды варвара ужасало, а Лесгафт оказался и прав и неправ одновременно. Не знаю, рандом то был или «Сноусторм» все никак не мог угомониться, но Гейзериху выдали настоящую ядерную бомбу. Пентаграмма ослабления не могла убить, но, и в этом Лесгафт не ошибся, способна привести к нашему вылету с Игр.
Из укрытий начали выползать «гейзеры». Я был в Скрытности, но навык почти обнулился, и меня заметили.
– Скиф! – восторженно заорал Гейзерих и рванул ко мне с топором наперевес.
Я разразился Жутким воем, который ни на кого не подействовал, и полетел прочь зигзагом, но чертовски медленно – в ногу вонзилась Тормозящая стрела, снимая 12% жизни! Устойчивость тоже снизилась, а потому мне было не пережить больше четырех-пяти ударов! Так, без паники.
– Овцую! – азартно кричал маг, вытянув ко мне руки.
– Скиф, вали! – заорал Дион, бросаясь на него и сбивая каст.
– Мы их задержим! – Мари кинула на меня Огненный щит и атаковала врагов.
Освобождение отбило чей-то стан, эффект стрелы закончился, и мне удалось подняться, застыв вне досягаемости вражеских атак.
Я разрывался, чувствуя себя голливудским героем, которого закрыли телами гибнущие боевые товарищи. Спасать их? Бежать?
Пока висел в воздухе, стал целью для всех вопящих сбежавшихся «гейзеров» и все-таки поймал грозовой разряд настырного мага. Его я отправил в Летаргию.
– Добейте его! – разорялся Гейзерих. – Не дайте уйти!
Внизу упала Мари, хватаясь за перерезанное горло, над ее телом скалился тролль-разбойник. Рядом валялось искромсанное тело Диона. Я рванул прочь, на лету откупоривая зелье здоровья. За Дюльберов особо не переживал – потеряют по уровню, но потом должны сообразить, что от погоста надо бежать к Провалу. Меня беспокоило другое: ослабление действует на всех врагов Гейзериха, а значит, на весь мой рейд! А то, что с ним все плохо, было видно по мигающим красным портретам союзников.
Как же не хватало Ясности! Объем духа рухнул, и теперь его хватило бы на активацию и секунду убыстрения. Конечно, я ее использовал, чтобы успеть к своим.
Но летел недопустимо медленно. Камнем упал в спасительный Провал и свысока рассмотрел у распахнутых врат последних выживших. Их осталось лишь четверо: Цветик, Ана, Мишель и Мейстер. Заметив меня, все запрокинули головы.
– Что за фигня, Скиф? – воскликнула Ана. – Мы спокойно чистили данж, и вдруг мобы за две секунды сгрызли Кетцаля! А наш урон вообще перестал проходить!
– Дестини тогда закричала, чтобы мы все убегали, – добавила Мишель. – Они с Хеллфишем взяли агро на себя, чтобы мы ушли. Но многие не успели. Это же из-за Гейзериха, да?
От отчаянья потемнело в глазах – похоже, Демоническое ослабление застало друзей в разгар боя с мобами, еще и в глубине подземелья! А теперь все на кладбище, где их, совсем беспомощных, уже ждут «гейзеры»!
– Короче, сидите здесь! Я к нашим, надо помочь, пока их не обнулили!
Повинуясь порыву, я взлетел, но вспомнил, как чуть не погиб, вернулся и начал лихорадочно искать выход.
– Молодой человек, и вас убьют! – воскликнул Цветик. – Ведь вы тоже ослаблены!
Поэт был прав. В теперешнем состоянии я ничего не мог сделать. Явлюсь туда и только подставлюсь! Нет, нужно все обдумать…
Кто-то в голове будто нашептывал, что все складывается отлично, ведь я того и хотел – избавиться от рейда! Я разозлился на себя, и мерзкий голос заткнулся. При виде портретов оживших союзников, мигающих красным, хотелось выть – едва воскреснув, они попали под очередную раздачу, и их иконки одна за другой накрывались черепом.
