Ещё один мощный толчок, и я приподнимаюсь на локтях, вперив взгляд в дверь, изо всех сил прислушиваясь к звукам за ней.
Тщетно, громкая сирена разрывает плотную тишину в камере. Ничего не слышу из того, что помогло бы мне разобраться.
Ноги вытягиваются, мгновенно напрягаясь и желая нести меня в любом направлении. Чувство волнения нарастает до невыносимого зуда, пульс ускоренно бьётся в каждой клетке моего тела.
Я что-то улавливаю… Нет, отчётливо слышу быстрое приближение, пока свет на замке неожиданно не загорается зелёным, и моему ошеломлению нет предела. Из меня вырывается надорванный, громкий вздох, когда в дверях появляется Паша. Его глаза панически ищут мои.
– Лена… – выдыхает он моё имя одновременно с двумя совершенно разрозненными друг другу чувствами – облегчения и немыслимого страха, что он действительно видит меня. – Я думал, что уже не успею.
Мой язык почему-то оживает.
– Паша? – искренне изумляюсь я. – Что ты тут делаешь?
Он шагает внутрь.
– Собираюсь забрать тебя отсюда.
Я инстинктивно отодвигаюсь, словно пробую сбежать от его слов, и удивляюсь тому, что сама ещё не предпринимаю ничего, повергнутая в шоковое состояние.
– Что происходит? – лишь молвлю я.
Паша добирается до моей кровати и присаживается подле меня. Он так отчаянно смотрит в мои глаза.
– Он пришёл за тобой.
Секунду я не понимаю – он?
Он…
А затем:
– Алек… – вырываются из меня судорожные тихие звуки.
Я начинаю дрожать.
– Богтымой, – бредово лепечу я. – Алек… он здесь…
Каждое слово – усиливает биение сердца.
Я не могу поверить в то, что произношу.
– Алек, – повторяю я снова и снова, уставившись на Пашино встревоженное лицо, отыскивая на нём подтверждения.
Внутри меня все органы беспокойно переворачиваются, падают и поднимаются, как на настоящих американских горках.
Паша хватает меня за плечи и резко встряхивает, приводя в чувства.
– Мы должны срочно выбираться отсюда, слышишь меня? Камеры гибридов, находящихся под контролем, открылись автоматически, чтобы обеспечить равные силы, как только они вторглись сюда, и мне удалось добраться до тебя. Но я потратил время, открывая все остальные отсеки, чтобы устроить настоящий хаос. Только так мы сможем выбраться отсюда.
Его слова неясны поначалу, но потом я вижу в его глазах больше, чем слышу. Он действительно собирается забрать меня. Сейчас. Когда я в секундах от истинной свободы…
Я подрываюсь так быстро, как только могу, отталкивая Пашу к противоположной стене. Ещё мгновение назад непослушные и вялые ноги теперь несут меня вперёд из камеры. Моё тело вибрирует от нервного напряжения, когда выбегаю в коридор, но тут же спотыкаюсь и падаю. Приземляюсь ладонями на что-то влажное и липкое, проскальзывая ими вперёд.
Меня бьёт лихорадочная дрожь, перед глазами кровь. Лужа растекающейся крови, в которой измазаны мои руки, локти, футболка, колени…
Осторожно и медленно поворачиваю голову, стараясь отогнать приступ тошноты, и вижу, обо что я споткнулась – Александр.
– Он хотел меня остановить, – объясняет Паша, стоя в дверном проёме. – Видимо, ему было велено: спрятать тебя, но он не успел этого сделать.
Странное чувство удовлетворенности парит на задворках ужаса. Возможно, я хотела его смерти. Больше, чем это можно представить. Но то, что его убил Паша, делает этот факт устрашающим.
На что он ещё пойдёт, чтобы забрать меня себе?
Отыскиваю ответ в его остекленевших и помутнённых чем-то безумным глазах. Страх неумолимо колотится в моём сердце, наполняя кровь в венах холодом. Кажется, что мы смотрим друг на друга вечность, разделяя одно понимание на двоих, но проходит по сути секунд десять, пока я не осознаю, что лежу в луже крови, лишая себя шанса убраться от него, как можно подальше.
Мне нужно выбраться. Добраться до Алека. Потому что он действительно здесь.
Поскальзываясь на ладонях, перебираюсь вперёд, намереваясь встать и бежать, но как только я выпрямляюсь, Паша уже оказывается передо мной. Решительный и яростно дышащий, он блокирует мне дорогу. Мой взгляд поднимается с его груди на глаза – полные непонимания и осуждения. Он смотрит на меня так, словно готовиться возненавидеть.
– Всё ещё выбираешь его? – спрашивает Паша, и его голос практически трещит от горечи сказанного.
Паша ждёт ответа секунды три, но затем он теряет актуальность, потому что всё и так написано в моих налитых отчаянием и ужасом глазах. Я всегда буду выбирать Алека.
– Прости, – говорит Паша и резко заносит руку, будто готовясь ударить, но делает совершенно другое.
Острые когти вонзаются в мой затылок, и яд безбожно жжёт, просачиваясь в мою кожу, кровь, позвоночник, мышцы, конечности. Я не успеваю издать даже звука перед тем, как моё тело отключается и опадает прямо в Пашины руки.
– Прости, – снова тихо молвит он, подхватывая меня под коленки.
Веки тяжелеют, разум застилает серая, неясная пелена, но я всё ещё могу видеть и слышать.
Он уносит меня в противоположном выходу направлении, пролетая мимо моей камеры, которая напоследок бегло бросается мне на глаза, а затем сворачивает вправо, заходя в соседнюю дверь. Комната напоминает захламлённую каморку с кроватью, мониторами наблюдения и разбросанными исписанными листами, а поверх одного из них очки, которые носил Александр. Вот откуда наблюдали за мной. Но комната мгновенно остаётся позади, Паша уже стоит со мной на руках около автоматической стеклянной двери с надписью «посторонним вход запрещён» и один раз щёлкает по настенной панели. Сжатый воздух приглушённо шипит, когда дверь открывается, и мы оказываемся на ещё одной лестничной площадке, маленькой и узкой, что Паше приходится подниматься боком, чтобы помещаться на лестнице вместе со мной.
Голова безостановочно бьётся о его твёрдое плечо, но я ничего не чувствую. Всё вижу и слышу, но ничего не могу предпринять, чтобы противостоять. В венах будто льётся цемент, делая тело абсолютно беспомощным и бесполезным. Я не ощущаю даже прежнего покалывания в том месте, где Паша воткнул в меня когти. Я просто вынуждена наблюдать за тем, как Паша отдаляет и отдаляет меня от того, кто нужнее мне больше, чем воздух. Душа изнывает, но сердце стучит мерно и тихо, словно сейчас не происходит ничего из уничтожающего меня.
Требуется всего секунды две, прежде чем мы вновь оказываемся в каком-то тёмном коридоре. Стены кажутся окрашенными в цвет крови в мерцании сигнальных ламп, находящихся через каждые несколько метров. Паша двигается с немыслимой скоростью, он так сосредоточен над видом перед глазами, будто и вовсе забыл о моём присутствии на своих руках.
Мне хочется закричать, ударить его, сделать хоть что-нибудь, но только не бездействовать. Принимать свою беспомощность, осознавать, что он уже забирает меня, и никто не может ему помешать, чертовски сокрушительно. Сердце крошится всё сильнее с каждым мгновением, отдаляющим меня от Алека.
