Были там и курильницы, и тигли, и всяческие другие сосуды, и целая груда старинных драгоценностей – некоторые украшения выглядели очень красиво, но в основном это были безвкусные кричащие вещи с большими камнями. Сьюзан больше всего понравились ткани – тоньше и красивее она никогда не видела, люди, приносившие их, гордились ими по праву. По ее просьбе Джон убрал все дары, имевшие явно оккультный характер. Она не хотела, чтобы они попались на глаза ее родителям, которые приходили каждое утро.
Джон кое-что поделал для «Диджитрака»: съездил к своим клиентам на Западном побережье и попытался завязать новые контакты. Но на самом деле душа у него к этому не лежала. В основном он просто ждал, думал, пытался разобраться в ситуации, наблюдал за Сьюзан, говорил с ней, стараясь восстановить ту близость, что существовала прежде. Но между ними всегда оказывалась Верити, словно кирпич среди осколков стекла, которое было их любовью.
Сьюзан продолжала настаивать, что мистер Сароцини разрешил ей оставить Верити. Джон не спорил с ней. Раз банкир так сказал, у него были на то причины. Он мог опасаться за душевное здоровье Сьюзан и решил не забирать у нее ребенка до тех пор, пока ее психика не окрепнет настолько, чтобы выдержать расставание с ним. Но в то же время Джон подозревал, что этот человек настолько безжалостен, что его не могут волновать подобные мотивы, и что в действительности у него, наверное, что-нибудь другое на уме.
Однако такое решение никуда не годилось. Чем больше времени Сьюзан проведет с Верити, тем тяжелее для нее будет расстаться с ней. Даже он начал что-то чувствовать к девочке. Иногда он по настоянию Сьюзан держал ее на руках, разговаривал и играл с ней. Джон не думал, что начал любить Верити, но, по мере того как малышка стала узнавать его, а он все больше изумлялся тому, насколько сильно Сьюзан любит ее, все чаще забывал, что это не его ребенок. Он больше не рассматривал Верити как какой-то далекий, не имеющий к нему отношения предмет – она стала для него хрупким младенцем, человеческим детенышем, беспомощным и всецело вверившимся двум несовершенным существам, Сьюзан и ему самому, которые стали ее миром.
Раз в два дня он звонил Пайле в Англию. Состояние Арчи не менялось. Он был глубоко опечален случившимся с другом несчастьем и часто вспоминал свою стычку с мистером Сароцини, раз за разом размышляя над тем, как был оскорблен банкир, когда он практически обвинил его в болезни Арчи и смерти Харви Эддисона, Зака Данцигера и Фергюса Донлеви.
Он снова и снова проигрывал в мозгу этот момент, оценивая реакцию банкира, сравнивая ее с тем, как, по его мнению, отреагировал бы действительно невинный человек, и каждый раз приходил к выводу, что уклончивый ответ мистера Сароцини, его апелляция к его будто бы беспорочному поведению, за которыми последовал прямой вызов Джону, когда он вынуждал его позвонить в полицию, указывали на то, что этому человеку есть что скрывать.
В его мозгу теснился целый легион вопросов. Сьюзан пришла на прием к Харви Эддисону, и в тот же вечер он умер – якобы от передозировки кокаина. Но может быть, все было подстроено и с помощью кокаина его убили. Фергюс рассказал Сьюзан про Сароцини и Майлза Ванроу и в тот же вечер захлебнулся собственной рвотой. И снова все могло быть подстроено. Зак Данцигер умер в нью-йоркском отеле от передозировки наркотиков. Снова подстроено?
Арчи Уоррен приехал в свой офис, отослал ему электронное письмо с информацией о фирме Сароцини – и в тот же вечер свалился от удара, до сих пор находится в коме, причем прогноз для него неутешительный. Общеизвестно, что черные маги – что бы они ни исповедовали и как бы ни назывались – могут нанести жертве вред, просто думая о ней либо протыкая булавками изображающую ее восковую куклу. Может, в случае с Арчи так и было?
Такое вообще возможно?
А зачем вообще их убивать? Была ли в каждом случае какая-либо причина? Мотив для убийства Зака Данцигера достаточно прозрачен: его убили, чтобы стащить с шеи «Диджитрака». А Харви Эддисон? Потому что Сьюзан пришла к нему на прием? Харви увидел то, что не должен был увидеть, и узнал то, чего не должен был узнать?
Джон прекрасно знал, что Харви был бабником и баловался кокаином. Возможно, его смерть и в самом деле произошла в результате несчастного случая. Возможно, что смерть Фергюса Донлеви тоже была несчастным случаем, – Сьюзан как-то упоминала, что он здорово пил. Также возможно, что лишний вес Арчи и полторы пачки сигарет в день наконец сделали свое дело.
Но если предположить, что мистер Сароцини так легко убивает людей, чтобы замести следы, то над Сьюзан нависла серьезная опасность. И над ним самим тоже.
И что на самом деле Сароцини от них хочет?
Сьюзан сказала, что Сароцини солгал и никакой жены у него нет. Она также говорила, что он беседовал с ней о своей вере и назвал Иисуса Христа обманщиком, но так толком и не разъяснил, что за религию он исповедует. Она посоветовала мужу прочитать книги об оккультизме, оставшиеся на дне чемодана в доме ее родителей.
Он их прочел. Некоторые главы помогли ему понять значение оккультных символов в их доме, а глава о новорожденных младенцах сильно его обеспокоила. Его также беспокоили ежедневные посетители со своими колдовскими дарами. Казалось, будто одно их количество доказывало обоснованность его страхов.
Ладно, уверенность Сьюзан в том, что ребенка отнимут и принесут в жертву сразу, как только он родится, оказалась беспочвенной. Но это только пока. Может, им не обязательно, чтобы ребенок был новорожденным. Может, Сароцини принесет его в жертву в один из особых дней, список которых был приведен в книге. Скоро Вальпургиева ночь – 30 апреля. Или летнее солнцестояние – 21 июня. Или праздник урожая, великий языческий праздник – 31 июля. Или осеннее равноденствие. Или ноябрьский самайн. И еще много других праздников.
Насколько глубоко они увязли в том, чего даже не понимали?
И как им выбраться? Отдать Верити? Для них это больше был не вариант – по крайней мере, им нужна была стопроцентная гарантия безопасности, подтвержденная всем, чем можно. И даже в этом случае Сьюзан, скорее всего, не согласится. Уже поздно.
К Джону вернулось то чувство ужасающей беспомощности, которое он испытал год назад в кабинете Клэйка. Но тогда, по крайней мере, он понимал, что ему делать и в каком направлении двигаться.
Теперь же он не понимал вообще ничего.
67
Частный реактивный самолет разгонялся перед взлетом. Сьюзан чувствовала удары шасси о стыки бетонных плит взлетно-посадочной полосы. Верити беспокойно раскрыла ротик, и Сьюзан обняла ее, что-то успокоительно нашептывая. Тон гула двигателей понизился, самолет задрожал и оседлал воздух. Лос-Анджелес быстро ушел вниз и назад.
У Сьюзан заложило уши. Она зажала пальцами нос и подула. Верити начала плакать. Сьюзан подумала, что, наверное, у нее тоже заложило ушки – а как же иначе? Но она не знала, что с этим делать.
Она обратилась к Джону:
– Джон, как думаешь, на твоем CD есть какой-нибудь совет, как помочь младенцам справиться с перепадом давления?
