— О Господи, — пробормотал Эрик. — Так и знал, что этого не миновать!
Рейчел впервые оглядела ее с некоторым уважением.
— А вы достаточно сильная, чтобы схватиться с мужчиной?
— Да хоть с дюжиной мужчин, — не раздумывая заявила Хани.
— Мне пришлось схватиться с моим дедушкой Гаем. Он плохо трогал меня.
Хани испытала потрясение, поняв, что за этими словами стоит нечто неизмеримо большее, чем преданный огласке рассказ Лили. Она постаралась скрыть ужас, и единственным чувством, которое она позволила себе проявить, было уважение.
— Держу пари, он пожалел, что схватился с тобой.
Рейчел энергично кивнула головой:
— Я визжала и вопила по-настоящему громко, а потом еще папа побил его. И дедушке Гаю пришлось поехать в специальную больницу для… — Она вопросительно посмотрела на отца.
— Для алкоголиков, — подсказал он нужное слово.
— В больницу для алкоголиков, — продолжила рассказ Рейчел. — И теперь нам с Бекки не надо больше оставаться с ним. А папа сказал, чтобы я никогда и никому не позволяла смотреть на мои трусики.
— Правильно, — ответила Хани. — Некоторые вещи должны быть только для тебя одной, правда?
Но Рейчел уже забыла о прошлом. Ее глаза обратились к «Черному грому».
— Я же не маленькая. Не пойму, почему мне нельзя прокатиться на «Черном громе», папа!
— Давай прекратим этот спор, — решительно заявил Эрик. Увидев, что назревает конфликт, Хани предпочла прервать его:
— Где вы остановились?
— В городском отеле.
— Почему бы нам не остановиться здесь, как ты раньше останавливался, папа? — Рейчел обратилась к Хани. — Папа рассказывал, как он помогал строить «Черный гром», правда, папа? И жил прямо здесь, посреди этого парка развлечений.
— Рейчел, это не совсем парк, — предупредила Хани. — Если ты рассчитываешь увидеть здесь что-то вроде Диснейленда, то разочаруешься. Тут есть только то, что ты видишь перед собой. «Черный гром» да несколько одолженных аттракционов, которые придется вернуть в понедельник утром.
— Да мне все равно. Ну почему нам нельзя остановиться в парке, там, где ты жил, папа? И Бекки тоже хочет, правда, Бекки?
Бекки послушно закивала головой:
— Бекки хоцет остаться здесь.
— Мне очень жаль, девочки!
Рейчел вцепилась в руку отца.
— Если мы останемся в отеле, то все будут приставать к тебе с автографами, как тогда, в самолете. Я хочу остаться здесь. И Бекки тоже хочет. И она уже больше не писает в кроватку, Хани, так что вы можете не волноваться.
Бекки посмотрела на Хани так застенчиво, что та не смогла сдержать улыбку.
— Да я и не волнуюсь вовсе.
Эрик не смотрел на Хани. Наоборот, он не отрывал взгляда от дочери.
— Извини, Рейчел, но это не совсем удобно.
— А помнишь, когда мы последний раз останавливались в отеле, мне снились страшные сны и я кричала не переставая. И тот человек пришел и стал колотить в дверь и сказал, что вызовет полицию.
Хани заметила нерешительность Эрика и, хотя не была посвящена во все подробности, догадалась, над чем он ломал голову.
— Я не возражаю, Эрик, — бесстрастно произнесла она. — Решать тебе.
— Ну пожалуйста, папочка! Я очень тебя прошу!
Эрик пожал плечами:
— Похоже, выбор у меня невелик, верно?
Рейчел радостно завизжала и принялась скакать. Бекки, тоже взвизгнув, следом за сестрой стала подпрыгивать на месте.
— Давай посмотрим, что тут есть. — Рейчел, схватив Бекки за руку, побежала к взятой напрокат карусели, едва видневшейся сквозь деревья.
— Не убегайте далеко! — крикнул вдогонку Эрик.
— Ладно, — отозвалась Рейчел.
— Ведь убегут же, — вздохнул Эрик.
Он повернулся к Хани:
— Ты могла бы и отказать.
— И ввязаться в очередное препирательство с твоей дочкой? Нет уж, спасибо!
Он улыбнулся:
— С ней довольно трудно, ты не находишь?
— Да она просто великолепна, и ты это прекрасно знаешь.
Между ними воцарилось неловкое молчание. Он сунул руки в карманы своих слаксов.
— Я собирался приехать сюда один, но, когда сообщил об этом Рейчел, она попросту вошла в неуправляемый штопор!
— Наверное, боялась, что ты не вернешься.
Лицо его потемнело.
— Как ты, возможно, догадалась, отец Лили приставал к ней, и с тех пор почти каждую ночь ее преследуют кошмары.
Когда он рассказал ей обо всем, Хани едва не сделалось дурно.
— Даже просто оторвать ее от меня на какое-то время в течение дня и то бывает достаточно трудно. Детский психиатр, что работал с нами, полагает, что здесь спешка вредна, и я с ним согласен. Рейчел требуется время, чтобы опять почувствовать себя в безопасности.
— Да, конечно же.
— Ни один ребенок не должен пережить того, что довелось ей испытать, — горько сказал он.
Хани захотелось дотронуться до него, но вместо этого она посмотрела на американские горки.
— Завтра она устроит тебе трудный денек, требуя прокатиться на «Черном громе».
— Знаю. И это одна из причин, почему мне не следовало брать ее сюда, но у меня слишком много хлопот, чтобы подумать об этом.
Зачем он пришел? Спрашивать она не решалась, а сам он, похоже, говорить об этом не хотел.
— Думаю, мне стоит сходить на разведку, — сказал Эрик.
Хани посмотрела на карусель. Как он и предсказывал, девочки исчезли.
— Зачем ты явился сюда, Эрик?
Он остановил на ней свой «киношный» взгляд:
— Мне нужно разобраться со своей жизнью, Хани. Я хочу выяснить, есть ли у нас будущее вдвоем или я себя обманываю.
Эта откровенность и удивила, и встревожила ее. Хани поняла, что настоящий Эрик по-прежнему остается для нее незнакомцем, и она не знала, как себя с ним вести.
— Эрик, я…
Ее перебил голос Рейчел, звавший из-за деревьев:
— Папочка, посмотри, что мы нашли!
— Я должен идти. Мы заедем за тобой и повезем обедать — в шесть часов.
— Не думаю, что это будет…
— Надень что-нибудь красивое.
Она открыла рот, чтобы возразить, но он уже ушел.
Хани надела единственное привезенное с собой платье — простое, плотно облегающее фигуру, нефритового цвета, — оно довольно высоко открывало колени; дополнила его подходящими чулками и туфлями-лодочками тоже нефритового оттенка. Простой круглый вырез платья оттеняло тяжелое золотое египетское ожерелье. Единственным другим ювелирным украшением на ней было обручальное кольцо.
