Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
У костра осталось человек шесть: они щедро зачерпывали себе варева в плошки, одобрительно и пьяно хвалили хозяйку. У ограды в свете костра были видны недовольно перебирающие ногами охонги и неподвижная, словно заснувшая стрекоза. От коровы костей почти не осталось – обглоданный череп с рогами и кусок позвоночника.
Еще четверо иномирян оставались в сарае, охраняя пленников. Остальные в хлеву, располагаются на ночь. Хотя в доме у Анежки две большие комнаты и теплый чердак, да, видимо, дом тха-нор занял сам, а солдатам решил, что и теплого хлева хватит. Она зашла туда, поморщившись на загаженный снег у входа – иномиряне мочились тут же, и запах шибал в нос хуже навозного. В хлеву кто-то спал, укутавшись в десять одежек, кто-то допивал из банки брагу. Вторая корова испуганно мычала, прижавшись к стене. Эх, пропадет молоко, точно пропадет.
Кормилицу встретили радостно, забрали ведра, ухитрились облапить, пошлепать по заднице – а куда ж без этого. Видят боги, как хотелось дать особо резвому в глаз, но Анежка Витановна под взрывы пьяного смеха вывернулась и пошла наружу.
Дело шло к ночи. Она вернулась в дом: тха-нор уже снял свои доспехи, кожаную и тканую рубахи, и в доме ужасающе пахло кислым и прогорклым мужским потом. Увидел хозяйку, довольно причмокнул.
– Раздеваться, – сказал, направляясь к ней. Анежка Витановна застыла у двери, а он схватил за локоть Элишку, потащил к выходу. Глаза у нее были огромные, умоляющие – а иномирянин, оттолкнув хозяйку в сторону, выбросил девчонку на улицу и что-то крикнул своим солдатам. Оттуда донеслись возгласы, глумливый хохот, а через минуту – слабый женский крик, перешедший в рыдания.
Анежка покосилась в окно: один из солдат тянул Элишку в сторону хлева.
Голова у старшей Дробжек загудела от страха. Тха-нор, захлопнув дверь, сдернул с северянки тулуп, схватил за грудь, впился губами в шею. Промычал что-то довольно, отступил, расстегивая ремень, и сел на кровать, вытянув ноги в сапогах.
– Снять, баба.
– Конечно, – послушно проговорила Анежка Витановна, присела, потянула на себя сапог, другой. Иномирянин привлек ее к себе, вжался лицом в грудь – и северянка, вздохнув, ударила кулаком аккурат в висок горе-любовничку. Тот замер и пополз вниз. Она перехватила его, прислушиваясь к творящемуся снаружи, споро связала руки его собственным ремнем, ноги – веревкой, привязала иномирянина к изголовью кровати, затолкала в рот кусок его же вонючей рубахи. Забрала нож, плеть. И повернула лицом к стенке, прикрыв одеялом.
Только бы никто не вошел!
Схватила ружье, сунула за пояс и сверху накинула на себя тулуп до пят. Насыпала в карманы патронов, взяла кастрюлю с дымящейся сладкой картошкой, вышла во двор. В лицо пахнуло морозным ветром с дымом. От костра на Анежку Витановну оглянулись, что-то спросили на иноземном.
– Я кормить ваших, – объяснила она, тыкая в кастрюлю и на сарай, – тха-нор приказал. Тха-нор Ориши приказал, тха-нор.
Солдаты отворачивались – им было не интересно. Один из них зевнул, другой откровенно дремал, глядя на огонь. Из хлева доносились возбужденные выкрики и плач девчонки.
Анежка Витановна скрипнула зубами и заторопилась к сараю. Открыла дверь, улыбнулась, чувствуя, как сведены скулы и ноет челюсть от напряжения. Пленники так и сидели у стены, охранники откровенно расслабились: стояли рядом, о чем-то говорили, поглядывая на северян.
– Есть, – объявила северянка. Зашла внутрь, показала охранникам кастрюлю, поставила ее на поленницу. Двое подошли к ней, открыли крышку, один жадно глядел в их сторону, и только четвертый пристально следил за пленниками, взведя арбалет. И Анежка, встретившись взглядом с одним из северян, стянула с поленницы дровину и ударила по затылку одного из иномирян. И по касательной по лицу – второго, изумленно обернувшегося.
Оба рухнули на пол. Мимо свистнула стрела, Анежка Витановна от неожиданности присела, оглянулась. Охранника с арбалетом душил один из мужиков, еще двое набросились на третьего захватчика, повалили его на пол.
С врагами было закончено за две минуты. Анежка Витановна, схватившись за сердце, прислонилась к поленнице, через секунду встряхнулась.
– Девку спасать надо, – сказала сдавленным горлом, – в хлеву она. Замучают же, скоты. Во дворе шестеро, остальные там, с ней. Главного я связала.
– Понял, – низко сказал один из «братьев». Пленники спешно разобрали поленницу – достали два ружья, патроны. Она отдала свое. Кто-то вооружился топором, кто-то взял вилы, кто-то тяпки и молотки – все, чем можно было убивать. Кому не досталось оружия, схватили наперевес поленья – и высыпали во двор.
С теми, кто был во дворе, удалось справиться без единого выстрела. Их, сонных, опешивших, просто забили насмерть. На крики распахнулась дверь хлева, выглянул один из иномирян – его застрелили из ружья, ввалились внутрь. Анежка Витановна опять поспешила в дом – еще за оружием.
В хлеву, судя по звукам, творилась бойня: слышны были выстрелы, звуки ударов. Тха-нор уже очнулся, мычал и дергался; на хозяйку, перегнувшуюся через него, чтобы достать из-за полки со статуэтками богов ружье, смотрел так, словно кожу живьем снимал. И северянка, зло плюнув, снова ударила его по затылку кулаком. И выскочила во двор. Оказалось, вовремя. Из хлева выбежал один из захватчиков, рванулся к охонгу, начал отвязывать его – и Анежка Витановна, никогда прежде не убивавшая людей, прицелилась и выстрелила. И попала.
Насекомые от запаха крови словно одурели, начали рваться с привязей. Забор трещал и шатался. Тварь, которую отвязывал иномирянин, дернувшись, сорвалась, со свистом впилась челюстями в мертвого хозяина, помотала его, отбрасывая, ринулась во двор, к другим трупам, начала, шарахаясь от огня и шатаясь, кружить по снегу. Анежка Витановна выстрелила в нее раз, другой, целясь в глаза. Но в темноте, в неверных бликах огня от костра промахнулась. В инсектоида стреляли и от хлева – он рванулся туда, врезался в дверь – мужики отскочили – и, не сумев пробраться внутрь, раздраженно засвистел. А если уйдет в лес, выйдет на другие хутора?
– Эй! – заорала Анежка Витановна, сбрасывая тулуп. – Эй!
И снова выстрелила. Охонг повернулся и зашагал на нее. А она побежала – через двор, по тропинке, к близкому озеру, где почти у берега чернела прихваченная льдом прорубь – окунаться после бани. Добежала, слыша свист и хруст наста за спиной, и, не оглядываясь, прыгнула, еле-еле перелетев через обледенелую прорубь – не молоденькая-то уже! – и, обернувшись, увидела, как проваливается сквозь тонкий ледок иномирская тварь.
Тварь свистела и била ногами, цеплялась передними лапами за лед, кроша его и пытаясь выбраться. Но ледяная вода делала свое дело – и через несколько минут чудовище затихло.
Анежка Витановна подождала для верности, обошла прорубь кругом и направилась к дому.
Освобожденные пленники таскали тела иномирян из хлева. Она зашла внутрь: двое захватчиков стояли связанные у стены, корова лежала на полу – в боку видны были дыры от пуль. Северяне выжили не все, их осталось меньше десятка. Девчонка в разодранной одежде сидела среди разбросанных вещей, крови и трупов, схватившись за голову и раскачиваясь.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
