– Простите, что втянул вас в это.
– Все нормально, Уилл, – так же тихо отозвался Элони. – Для мисс Спрингер я бы то же самое сделал.
– Мистер Рурк, – спросил Уилл, когда они шагали по автостоянке, – вы действительно мой законный опекун?
– Мы об этом подумаем, Уилл, – сказал Рурк и подмигнул ему. – Но пусть они так думают.
Через несколько минут они уже были на борту вертолета, принадлежавшего Центру, и летели над заснеженными лесами и холмами. По ясному синему утреннему небу поднималось яркое солнце. Уилл заметил, что вертолет ведет еще один самоанец. Рядом с пилотом сидел Рурк. Уилл сидел позади, с доктором Роббинс, мистером Макбрайдом и тренером Джерико.
– Какой сегодня день? – озадаченно спросил Уилл.
– Воскресенье, – сказал Макбрайд.
Тренер Джерико положил здоровую руку на плечо Уилла. Доктор Роббинс двумя руками сжала его правую руку. Когда вертолет набрал высоту, Уилл заметил внизу место катастрофы – жуткий черный шрам на белом поле.
– Что мне делать? – спросил Уилл, не обращаясь к кому-то конкретно. – Я не знаю… что я должен делать?
Тоска нарастала, как приливная волна. Вся его злость, весь страх и горе начали вырываться из него рваными, сокрушительными рыданиями.
– Все хорошо, Уилл, – сказала Роббинс. – Все хорошо.
Но ничего хорошего не было. И никто больше не произнес ни слова, пока, сорок пять минут спустя, вертолет не совершил посадку на площадке неподалеку от ровного и оживленного участка федерального шоссе. Когда они выходили из кабины, Уилл в первый момент смутился, но, оглядевшись по сторонам, увидел красную неоновую вывеску. Рурк надел шляпу, кивнул Дэну Макбрайду и обнял Уилла за плечо.
– Тебе надо хорошенько подкрепиться, Уилл, – добрым голосом произнес директор. – Как ни странно это звучит, но в такие времена нужно есть.
Они приехали к кафе «У Попски».
Это о нас
Был почти полдень, когда они вернулись в Центр. Рурк подъехал к Гринвуд-Холлу и проводил Уилла до двери.
– Держись поближе к тем, кто тебя любит, – сказал Рурк. – Расскажи им о своих чувствах. Они не смогут тебе помочь, если ты им ничего не расскажешь. Вот с чего тебе стоит начать.
Доктор Роббинс вошла с Уиллом в общежитие и проводила до лифта. Дверь кабинета Лайла была перетянута желтой лентой. Внутри работало несколько человек в полицейской форме.
– Есть какие-то друзья или родственники, которых нам следует известить, Уилл? – спросила Роббинс. – Мы могли бы устроить их перелет сюда. Уверена, они бы хотели сейчас оказаться рядом с тобой.
– Спасибо, – сказал Уилл. – Можно, я подумаю об этом и дам вам знать?
– Конечно.
Он не хотел говорить ей правду тогда и там. У него не было ныне живущих родственников ни с отцовской, ни с материнской стороны, о которых бы он знал. Не было у его родителей и друзей, которые были бы ему знакомы. Единственными друзьями в его жизни были те, которые жили наверху, в отсеке G4–3.
Они вышли из лифта. В атриуме ученики собирались группами, перешептывались и старались говорить потише, когда мимо проходил Уилл.
Слух уже распространился. Он перестал быть просто новичком.
У двери, ведущей в отсек, стояла охранница – Тика, кузина Элони. Увидев Уилла и Роббинс, она открыла дверь.
– Она здесь не для того, чтобы держать тебя взаперти, Уилл, – прошептала Роббинс. – Просто, чтобы ты был в безопасности. Если тебе что-то потребуется, сразу звони мне.
– Позвоню.
Уилл вошел в гостиную. Брук сидела за обеденным столом рядом с Ником, а тот сидел в кресле-каталке и его загипсованная нога была приподнята на держателе. Когда вошел Уилл, Брук вскочила. Элиза поднялась с дивана, а Аджай выбежал из своей комнаты.
Брук первой подбежала к нему и обняла крепко, как только могла. Она старалась не плакать, но это ей не удалось. Все остальные сгрудились вокруг Уилла. Даже Элиза смахнула со щеки слезу, когда ей представилась возможность обнять его.
– Черт, брателло, – проговорил Ник. – Черт, мне так жутко жаль. Даже не знаю, что сказать.
Уиллу пришлось опереться о подлокотник кресла-каталки, чтобы обняться с Ником, а Ник чуть не сломал ему ребра. Девочки быстро приготовили горячий шоколад. Аджай подбросил дров в очаг, и они уселись вокруг огня. Даже Ник перебрался с инвалидного кресла на диван.
Брук начала рассказывать, что она возвращалась из библиотеки, когда из леса вышли типы в масках. Уилл заметил боль в ее глазах и взял ее за руку.
– Остальное мы знаем, – сказал он. – Не стоит туда возвращаться.
Брук, похоже, была ему благодарна.
– Твои родители действительно были на этом самолете? – спросила она.
– Не знаю, – ответил Уилл. – Несколько дней назад – да, были. Нужно подождать. А Тодда нашли?
– Пока нет, – ответил Аджай.
– Шестерых «Рыцарей» нашли в манеже, троих – в лодочном сарае, – сказала Элиза. – И Лайла.
– Значит, еще трое пока не обнаружены, – сказал Аджай. – Включая Тодда. Ник думает, ты прав. Паладином в Амбаре был Тодд.
– О Лайле новости есть? – спросил Уилл у Аджая.
– Я поговорил с одним приятелем в медицинском центре, – сказал Аджай. – Он говорит, что Лайл на сто процентов non compos[46].
– То есть он даже не в кампусе? – переспросил Ник.
– Это значит, что он невменяем, – сказала Элиза.
– Это означает, что он поджарился, как материнская плата, – сказал Аджай. – Все предохранители сгорели. Шок, кататония, не реагирует на обращения. Такое состояние, как правило, ассоциируется с сильнейшим и, скорее всего, необратимым нервным срывом.
Уилл вспомнил события в пещере, когда он увидел лицо Лайла внутри грудной клетки виндиго. Что эта тварь забрала у Лайла? И много ли от того осталось?
– Ну, что тут скажешь, – вздохнул Ник. – Простите меня, если я достану самую маленькую на свете скрипочку и сыграю на ней что-нибудь жутко печальное
– Он все-таки человек, Ник, – сказала Элиза.
– Или был им, – уточнил Аджай. – В некотором роде.
– Он когда-то был маленьким, как все мы, – сказала Брук. – И он жил с людьми, которые его любили.
– Я слышал, что родители Лайла тоже прилетают, – сказал Аджай.
