Пусто. Она затолкнула магазин обратно в рукоятку и, положив палец на курок, слегка сдвинула его вперед. Затем стерла грязь с затвора и, осторожно оттянув его, заглянула в патронник. В лунном свете она разглядела одну-единственную пулю. Ее медная головка сияла чистотой, как и латунная гильза.
Перегнувшись через немца, она положила руки ему на мундир и ощупала карманы, Увы, она ничего не нашла, ни полного магазина, ни одного патрона. Один только клочок жесткой бумаги.
Слева от нее в небо устремилась звезда и, прочертив в темном небе яркую полосу, ослепительной вспышкой осветила берег. Плотный клочок бумаги оказался фотографией. Она поднесла его к глазам. На нее смотрело ее собственное лицо, хотя сейчас оно было, наверно, уже не такое.
Скатав фотографию в трубочку, Река вставила ее в рот мертвому немцу. Почти как сигарета, подумала она.
Затем потянулась, чтобы размять онемевшую спину, которая затекла, пока она сидела, склонившись над немцем, и услышала голоса. Крики доносились с дамбы.
Дым. Нет, она не даст превратить себя в дым.
Как-то раз она сказала Давиду, что единственное, что им оставили немцы, это самим выбрать, где умереть и когда. Тогда она оказалась права, хотя и не совсем так, как ей думалось.
Вытащив из кармана сложенный рисунок, она расправила его и посмотрела на сделанный собственной рукой портрет. Она нарисовала его в поезде, когда глаза Леонарда еще не смотрели так печально. Звезда с шипением упала в воду и погасла, а она стояла и все никак не могла решить, что ей делать с портретом. Бросить его в воды Ваддензее или же снова положить в карман.
В конце концов она положила рисунок в карман.
Еще одна звезда осветила небо, на этот раз слева от нее. Оттуда же донесся свист. Но справа по-прежнему было темно, и оттуда не доносилось никакого свиста и никаких голосов.
Они сейчас спустятся с дамбы и схватят нас, потому что им ничего не стоит это сделать. Мы сами позволим им это сделать. Но Маус учил ее другому. Она не станет ждать, пока они явятся за ней. Независимо от того, что это значит.
Река подняла глаза на усыпанное звездами небо. Звезд было так много, что луна не могла затмить их своим тусклым светом. Затем она посмотрела на пистолет в своей руке.
Жаль только, что она не такая храбрая, как Маус, который спас целых сто человек.
Толпа вокруг нее сжалась в плотное кольцо, однако не сдвинулась с места. Люди ждали. Река посмотрела на берег, затем снова на запад, где было темно и пусто, и сделала первый шаг.
Она спасет всего одного.
От автора
Любой, кто думает, что сочинительство — это профессия, связанная с одиночеством, ничего не знает о писателях. Мы зависим от множества людей.
И первым среди них я хотел бы поблагодарить моего литературного агента, Дона Мааса, который заметил меня среди других, и с самого начала загорелся энтузиазмом. Всего за несколько месяцев он дал мне в плане писательского мастерства куда больше, нежели я представлял себе. И я всегда с нетерпением жду его новых уроков.
Слова благодарности причитаются и моему редактору, Дженнифер Хершли. Она не только храбро согласилась работать с новичком, но и внесла неоценимый вклад в то, чтобы роман получился таким, каков он есть. У нее острый глаз, а ее перо даже еще острее. Такой редактор, как она, — подарок судьбы для любого писателя, тем более начинающего.
Клэр ван ден Брук и Матильда Фогель, обе из университета штата Орегон, любезно перевели для меня нужные мне строки на голландский и немецкий, чем уберегли меня от возможных ошибок.
Мои родные, Лори и Эмили, также заслуживают теплых слов в свой адрес, причем гораздо больших, нежели эти скупые строки, ведь кому как не им знать, что такое жить бок о бок с писателем и первыми читать то, что выходит из-под его пера.
И, наконец, я хотел бы поблагодарить моего лучшего друга, Кита Ферелли, который убедил меня в том, что я могу сочинить книгу.
Тем не менее, хотя писатель и зависим от других людей, все допущенные ошибки целиком и полностью остаются на моей совести.
