Как-то я разговаривал с одной американкой; она знала по-русски, она была «специалист по СССР». Она спросила про своего бывшего приятеля (не бойфренда; но я знал, что там была какая-то симпатия и вообще непростые отношения). Разговор был в Америке, а он, этот наш с ней общий друг, тогда как раз жил в Москве со своей новой женой. А я, значит, как раз приехал в Америку.
– Look. Generally, I am not sure, or, better, I do not know indeed whether he is, so to say, really happy, or, somehow… (то есть: «ну, вообще-то я не уверен, или, лучше сказать, я точно не знаю, счастлив ли он по-настоящему, или как-то…»)
– Перестань ваших русских фокусов! Счастье, ох! Что такое счастье, ах! Мой простой вопрос – он доволен в Москве?
– Доволен. Он доволен.
– Хорошо, – сказала она. – I am happy that he is happy. Хватит!
– Хватит, хватит, – сказал я.
Экспертиза
друзья давно не виделись
Петров приехал к Сидорову на дачу. Пообедали, потом погуляли, потом вернулись, поднялись на второй этаж, в кабинет.
Сидоров разлил вино. Подняли бокалы, пригубили.
– А ничего! – сказал Сидоров. – Я еще в прошлом году купил. «Шато де Бродель» девяносто шестого года.
– Да, неплохо, – сказал Петров. – Вот приедешь ко мне, я тебе дам настоящий «Шато де Бродель» восемьдесят девятого.
Помолчали. Сидоров допил вино и посмотрел на часы.
– «Омега»? – спросил Петров.
– Да, – сказал Сидоров. – Решил себя побаловать на старости лет.
– Хорошие часики, – сказал Петров. – Но на грани ширпотреба. Настоящий бренд – это «Одмар» или «ЛеКультр».
– Мне плевать на бренды, – пожал плечами Сидоров.
– А если плевать на бренды, – оживился Петров, – тогда купи наш «Союз»! Машина не хуже «Брейтлинга»! Да лучше, клянусь! А стоит вдесятеро меньше.
– Пить будешь? – спросил Сидоров.
– Самую чуточку, – сказал Петров. – Ага, спасибо. Ну, как ты вообще? Светскую жизнь ведешь? В театры ходишь? Новинки читаешь?
– Веду, – сказал Сидоров. – Вот вчера, например, был на приеме в Нобелевском фонде. Да, а тебя почему не было? Там вся Москва была.
– Ужин у британского посла, – развел руками Петров. – В узком кругу.
– А в пятницу мы с Машей в Большом были. Балет Ксенакиса «Медея».
– Ага, – сказал Петров. – Видел, видел. В прошлом году.
– Ты, наверное, путаешь. Это же премьера.
– В театре Ковент-Гарден, – сказал Петров.
Помолчали.
– Что посоветуешь пролистать? – спросил Петров.
– Если из интеллектуального, – сказал Сидоров, – то роман Джонатана Литтела. «Благодетельницы». Про войну, глазами раскаявшегося эсэсовца-педераста. Отрывки были в Иностранке. Хорошая вещь. Но очень сложная.
– Ударение на «э», – сказал Петров. – Литтэ2л. Он француз с английской фамилией. Я читал. В подлиннике.
– Коля, – сказал Сидоров. – А вот у тебя, например, пистолет есть?
– Есть, – сказал Петров.
– А какой?
– «Петерс-шталь», разумеется, – пожал плечами Петров.
– А у меня «стечкин», – сказал Сидоров, встал, подошел к письменному столу, выдвинул ящик, достал пистолет и застрелил Петрова.
Беги, сокройся от очей
ближняя дача
– Маяковский, – сказал Сталин, – был и остается лучшим поэтом советской эпохи. Но нам надо выбрать лучшего поэта русской, дореволюционной эпохи. Для этого я пригласил вас сюда, товарищи! Хочу узнать мнение моих старых друзей и соратников.
