На веранде густо разрослись всевозможные вьюны с цветами всех оттенков радуги, колонны были густо обвиты зелеными лианами. Там стоял густой тяжелый аромат, а над цветками жужжали несколько последних пчел. И, стоя в открытых дверях, как на сцене, Бригитта молчала, пока все тоже не замолкли, уставившись на нее.
Капитан Кент подошел к нижней ступеньке, когда до него дошло, что все почему-то замолчали. Он обернулся и поднял голову. И теперь, в зловещем зареве заката, при свете факелов, Бригитта отчетливее разглядела его черты — резкие и грубые. На Кенте был роскошный черный плащ, доходящий почти до щиколоток. Он был богато вышит шелком и золотом, пуговицы сверкали позолотой. На нем были черные панталоны, из-под которых выглядывали белые чулки и туфли с золотыми пряжками. Подбородок утопал в пене белого жабо, запястья окружали столь же пышные манжеты. Он не носил парика под своей широкополой треуголкой, его собственные длинные волосы были собраны в хвост, а над ушами по последней моде были завиты локоны. Джентльмен до кончиков ногтей, подумала Бригитта, как будто в оперу собрался, а не на грабеж.
Когда они встретились взглядами, странное воспоминание посетило ее: палатка гадалки в Версале на празднике в честь дня рождения короля. Старая цыганка сказала тогда шестнадцатилетней Бригитте: «Этот голубой камень заключает в себе огонь. Однажды он вырвется на свободу и охватит тебя. Это будет любовь. Страсть. Ты окажешься в объятиях мужчины, и он будет любить тебя так, что ты едва не умрешь от страсти».
Крепко сцепив руки перед собой, Бригитта осторожно, как можно грациозней и смелей, подошла к краю веранды и сказала:
— Добро пожаловать в мой дом, мсье.
Он молча посмотрел на нее. Потом улыбнулся. И по тому, как он смерил ее взглядом, она поняла, что произвела впечатление. Еще всего час назад он не стал бы так на нее смотреть. Но сейчас она была прекрасна — благодаря волшебному синему камню. Это он преобразил ее.
— Миледи, — ответил пират, широким жестом отводя треуголку в сторону и кланяясь, выставив при этом ногу вперед.
Она говорила почти что шепотом, однако во дворе стояла такая тишина, что все, кто быт там, прекрасно ее слышали.
— Надеюсь, что вам понравится у нас в гостях.
Бригитта благодарила Бога за то, что у них с сестрами был учитель, который обучал их английскому языку. А потом ее сестра вышла замуж за английского барона и переехала в Британию, так что последние двадцать лет Бригитта переписывалась по-английски со своими племянницами и племянниками — слава Богу, это тоже пригодилось. Она хоть и не владела языком в совершенстве, но говорила на нем довольно сносно.
У Кента приподнялись брови.
— В гостях! Мы не собираемся гостить у вас, хозяюшка. Мы пришли за золотом, заберем его и отбудем восвояси.
Ее муж, стоящий на коленях в нескольких ярдах от Кента, закричал:
— Спасайся, Бригитта!
Она облизнула губы.
— Невежливо отказываться от гостеприимства, мсье. Я слышала, что вы — джентльмен.
Он улыбнулся.
— Так вы знаете, кто я? — сказал он.
— Вы капитан Кристофер Кент.
— И вы меня не боитесь?
— Боюсь, — ответила она как можно более спокойно, хотя ее сердце сжималось от страха. — Но, независимо от того, кем вы являетесь и каковы ваши намерения, сэр, я должна принять вас как гостя, как это принято среди людей моего круга.
Он коротко и сухо рассмеялся.
— Рассчитываете спасти свое золото, накормив нас ужином?
Он вздернула подбородок.
— Вы неправильно меня поняли, сэр. Золото достанется вам — ведь я не смогу вас остановить. Просто я думала, что вы, будучи джентльменом, знакомы с правилами хорошего тона.
Его темные глаза сверкнули, и она поняла, что задела его за живое. Пират он или нет, Кристофер Кент в душе считал себя джентльменом. Иначе зачем еще он так вырядился, когда все остальные одеты в лохмотья?
— Я собираюсь зажарить шесть молочных поросят, — сказала она.
Он подбоченился и сказал со смехом:
— Да уж, необычная уловка!
Кто-то рассмеялся вслед за ним, но один из пиратов, постарше, седыми космами и язвой на носу, выступил вперед и спросил:
— Прошу прощения, мадам, а как вы готовите этих поросят?
Бригитта не удостоила его взглядом. Она по-прежнему обращалась к Кенту:
— Я готовлю их с гвоздикой, чесноком, каперсами и орегано и подаю с горячим хлебом, вымоченным в чесночном соусе, козьим сыром с приправами и холодным имбирным супом. На десерт будут пирожки с манго в шоколадном соусе.
— А что мы будем пить? — грубо спросил разбойник.
— Французское вино и бренди, — ответила она, глядя на Кента.
Пират потер нос с той стороны, которая не была тронута язвой, со словами:
— Неплохая идея, Крис. Мы черт знает когда хорошо ели в последний раз.
— А пока мы будем есть, солдаты схватят нас тепленькими? Вы разве не видите, мистер Фиппс, что это уловка?
— Не думаю, что солдаты знают, где мы, Крис. Но я могу проверить. — И добавил: — К тому же я не думаю, что это уловка. Просто эта леди хочет предложить сделку. Думает, мы проявим милосердие.
Кент задумался. Тогда Бригитта вдохнула так глубоко, что брошка у нее на груди сверкнула синей искрой.
Как она и рассчитывала, это привлекло внимание Кента. Взглянув один раз на белую грудь, он дал Фиппсу знак, и тот, в свою очередь, приказал двоим пиратам взобраться на деревья и следить оттуда. Потом Кент дал другой знак, и толпа с грохотом пронеслась по ступенькам веранды мимо Бригитты и ринулась в дом.
Она призвала на помощь все свое хладнокровие, чтобы не обращать внимания на происходящий в доме грабеж. Ее дом в этот момент ничего для нее не значил — вся эта бесценная мебель с посудой, занавеси и драгоценности. Пусть пираты все забирают.
Мистер Фиппс вернулся с докладом:
— Часовые докладывают, что все тихо, крика никто не поднял, — там, в гавани, как обычно, дым коромыслом. Так что насчет ужина, Крис?
Кент взошел по лестнице и подошел к Бригитте. Она едва могла дышать, глядя на него, потому что он был гораздо выше ее:
— А как я могу знать, что вы не собираетесь нас отравить? — сказал он. — Меня однажды уже обманула красивая женщина.
У нее перехватило дыхание. Он назвал ее красивой!
— Я понимаю ваши опасения, мсье. Тогда пусть ваши люди сами зарежут поросят и насадят их на вертел, пусть наблюдают за тем, как будут готовить соусы и поливать мясо, и пусть мои рабы пробуют все первыми.
Она видела по его глазам, что он прикидывает весьма необычную ситуацию.
— Надеюсь, вы не держите меня за дурака, — сказал он по возможности мягко.
