Эньяра протянула шнурок.
— Это Иньюрена. Оризиан думал… я думала, что это должно перейти к тебе. Чтобы ты… похоронила.
Эсс'ир осторожно, придерживая рукой поврежденные ребра, села и взяла шнурок. Едва взглянув на него, она стиснула пальцы.
— Спасибо, — сказала она так тихо, что Эньяра едва расслышала.
Это прозвучало так, словно она собиралась сказать что-то еще. На лице Эсс'ир Эньяра не увидела никаких эмоций, но косточки на пальцах побелели, а белые ногти впились в ладонь. Еще несколько мгновений Эньяра колебалась: ей вдруг захотелось, чтобы с этой женщиной ее связывало что-то большее, чем только общие потери. Но все же решила, что пора уходить, и встала. Она уже откинула шкуру на входе, но тут ее остановила одна мысль.
— Можно, с тобой пойдет Оризиан? Я имею в виду, когда ты будешь это хоронить. Это помогло бы ему. Иньюрен много думал и о нем тоже.
Эсс'ир подняла глаза. Взгляды кирининки и хуанинки встретились, и в них мелькнуло взаимопонимание. Всего на один миг.
Эсс'ир ответила:
— Нет. Хуанин не должен этого видеть. Это… не разрешается.
Эньяра кивнула и вышла на свет. Она услышала или это ей только показалось, как сзади сказали:
— Прости.
* * *
— Спасибо, что спросила, — только и сказал Оризиан, когда она ему все рассказала. Он не казался ни удивленным, ни обиженным отказом Эсс'ир. Может быть, он лучше сестры понимал кирининов.
Ивен осталась с ними. Она сидела снаружи, скрестив ноги, и закрепляла швы на куртке иголкой и нитью, которыми разжилась у хозяев. Она была поглощена своим занятием и мало внимания уделяла тому, что делали Эньяра и другие. Оризиан был подавлен, и Эньяра решила, что лучше оставить его наедине с размышлениями. Она ушла в хижину подремать.
Когда она проснулась, чувствуя себя лучше, чем все последние дни, Оризиан и Рот сражались на палках перед хижиной. Кирининские дети опять собрались поглазеть на этот странный спектакль. Ивен тоже наблюдала, и на лице у нее было редкое для на'кирима увлеченное выражение.
Оризиан старался вовсю, даже пот на лбу выступил. Эньяра знала, какие усилия мог прилагать ее брат, когда до этого доходило дело. Учебное сражение подошло к концу, и Рот потрепал противника по плечу.
— Хорошо, — сказал щитник. — По крайней мере лучше. Как твой бок?
— Я его не замечал.
— А я заметил. Ты его немного берег, и потому иногда чуть не терял равновесие. Но это пройдет.
— А как твоя рука? — Оризиан кивнул на забинтованное запястье Рота.
— Болит, но мне это не мешает, — улыбнулся Рот.
— А меня сможешь научить? — спросила Эньяра.
Она ждала, что Рот сразу отметет эту идею; воины Ланнис-Хейгов не учат женщин сражаться, особенно если эта женщина — сестра Тана. Но щитник улыбнулся.
— Может быть. Хотя это не самое подходящее занятие для дамы.
— Мне встретилась пара человек, которые очень хотели меня убить, и это в течение нескольких недель. Я не хочу стать легкой добычей, если опять таких повстречаю.
Рот кивнул:
— Для тебя больше подойдет нож, чем клинок. Или, вероятно, короткий клинок Дорнака. Можно попробовать, когда мы уйдем отсюда, если ты еще будешь этого хотеть.
Эньяра заметила, что с последними словами Рот взглянул на Оризиана, очевидно, проверяя, одобряет ли тот идею.
— Мечи — это очень хорошо, но они не решат всех проблем, — сказала Ивен. Она опять начала шить, с трудом прокалывая кожу куртки костяной иглой.
— Не все, но некоторые, — ответил Рот.
— Клинки были мало полезны против на'киримов, которые жили давным-давно.
— Меткая стрела всегда полезна, — проворчал Рот.
Ивен фыркнула:
— Дортину Волчья Отрава последний врейнин из племени Реджа выдрал глотку. Тогда он положил руки на рану, зажал ее крепко и сделал себя опять невредимым, а потом разорвал это волчье отродье почти пополам, от шеи до живота. И это не просто рассказ, это правда. Чем здесь помогла бы стрела? Я когда-то, когда еще была в Хайфесте, читала одну историю о Миноне Мучителе. Если это правда, чего я не утверждаю, то он был пустым местом, пока люди не переломали ему кости и не воспользовались ножами. Это была очень сильная боль, и она открыла самые глубины его мощи. Чем хорош клинок, если он твоего врага превращает во что-то еще худшее?
Рот метнул на на'кирима мрачный взгляд и исчез в хижине.
— Не выдержал настоящих доводов, — с удовлетворением заметила Ивен.
Эньяра спросила:
— Вы ведь не думаете, что Эглисс похож на Минона Мучителя, правда? Я никогда не видела, чтобы он сделал что-нибудь… мощное.
— Нет, — не отрываясь от работы, согласилась Ивен. — Я бы не подумала, что он чем-то похож на них. Однако и тебе лучше не забывать, что он не похож на тебя. Иньюрен разглядел в нем многое, что его встревожило. Я думаю, что вы, хуанины, забыли, что значит иметь среди своих по-настоящему великого на'кирима. Единственная признаваемая вами теперь власть, это та, что живет в мечах, в танах да в сундуках богачей. Неужели вы действительно забыли, каким был мир до Войны Порочных?
— Я знаю, что на'киримы тогда были очень могущественны, если вы это имеете в виду, — резко ответила Эньяра.
— Когда-то половина правителей королевства Эйгл была на'киримами. О, это было давным-давно, когда королевское правление было молодо и жили еще сотни сотен моих сородичей, тем не менее это правда. Капитаны из на'киримов вели за собой армии. Они могли направить Долю к любой цели и построить мир по собственному желанию.
— Но не сейчас, — тихо сказал Оризиан.
Ивен взглянула на него, но он смотрел на озеро.
— Да, не сейчас, — признала на'кирим. — Нас осталось немного, и мы утратили секреты тех дней.
Кирининка принесла еду, поставила перед ним миски с рыбой и, не сказав ни слова, удалилась. Ребятишки разбежались: их больше интересовала игра на палках, чем застольные манеры их визитеров.
Когда наступили сумерки, они тоже ушли к себе в хижину. Оризиан становился все более и более беспокойным.
— Мы не можем здесь задерживаться. Нам нужно идти дальше, — сказал он Ивен.
— Завтра, — согласилась Ивен.
— Эсс'ир пойдет с нами? — спросила Эньяра. По лицу Оризиана она увидела, что другого варианта он и не рассматривает. А вот Ивен, похоже, думает иначе.
— Не уверена. Может быть. Я думаю, она чувствует себя обязанной благополучно довести вас хотя бы до Колдерва. А Варрин? Не знаю. Он бы не пошел так далеко, если бы сестра не дала обещание Иньюрену.
— Ра'тин, — сказал Оризиан, и Ивен кивнула.
