— Да поговорила вон с тем молодым шотландцем — Хеймишем, — сказала она, показывая на моряка, который стоял, опершись о перила, в десяти ярдах от того места, где сидела Роза.
— Да он совсем мальчишка — еще и бриться не начал, — сказал Уилл.
— Ревнуешь? — усмехнулась Роза. — Не волнуйся. Я не буду его соблазнять. Не в теперешнем состоянии. Хотя видит бог — он красавчик. Ты так не думаешь?
— Для меня слишком юн.
— Такого понятия — слишком юн — не бывает, — сказала Роза. — Если член стоит — значит, уже не юн. Я всегда исходила из такого принципа.
Фрэнни покраснела от ярости и смущения.
— Ты отвратительна — ты это знаешь? — сказала она, отвернулась и пошла прочь по палубе.
Уилл отправился следом, чтобы ее успокоить, но она не хотела успокаиваться.
— Вот так она и Шервуда зацепила, — сказала Фрэнни. — Я это всегда подозревала. И вот, пожалуйста, еще и похваляется.
— Она не говорила о Шервуде.
— Да зачем ей об этом говорить? Боже, какая мерзкая. Сидит там и вожделеет пятнадцатилетнего мальчишку. Я больше не буду иметь с ней никаких дел.
— Потерпи еще несколько часов, — попросил Уилл. — Мы привязаны к ней, пока не найдем Рукенау.
— Она так же, как и мы, не знает, где его искать, — заметила Фрэнни.
Уилл ничего не сказал, но в душе готов был с ней согласиться. Он надеялся, что Роза сможет собраться с мыслями, а морской переход каким-то образом вызовет у нее воспоминания — подготовит к тому, что ждет их впереди. Но если она что-то и чувствовала, то умело это скрывала.
— Может, пришло время поговорить с ней по душам, — сказал Уилл.
— У нее нет души, — откликнулась Фрэнни. — Она просто грязная, старая… сам знаешь кто.
Она посмотрела на Уилла.
— Иди, поговори с ней. Ответов не получишь. Только ко мне пусть не подходит.
С этими словами Фрэнни пошла на корму. Уилл двинулся было за ней, чтобы попытаться успокоить, но передумал. Она имеет право испытывать отвращение. Сам он не испытывал негодования по отношению к Розе, хотя она и убила Хьюго. Он задумался над этим, возвращаясь на нос. Может быть, в его натуре какой-то изъян, который и гасит в нем отвращение?
Уилл остановился — его внимание привлекли две чайки, спикировавшие прямо перед ним и подравшиеся из-за хлебной корки, напитавшейся водой. Одна из птиц опорожнилась в полете. Это была злобная, шумная схватка, они клевали друг друга и били крыльями. Ответ пришел, пока он наблюдал. Он и на Розу смотрел так же, как на этих чаек. Да что там — точно так же за все прошедшие годы он смотрел на тысячи животных. Он не давал нравственных оценок действиям Розы, потому что к ней они неприменимы. Судить ее по человеческим законам бесполезно. Она принадлежит человеческому роду не больше, чем эти дерущиеся чайки. Возможно, в этом ее трагедия; но, как и у чаек, в этом ее красота.
— Я всего лишь пошутила, — сказала Роза, когда он вернулся и сел рядом. — У этой женщины нет чувства юмора.
«Клеймор» делал разворот, и им стал открываться вид на плоский остров.
— Хеймиш говорит, это Колл, — сказала Роза.
Она встала и облокотилась о перила.
Этот ничем не примечательный остров резко контрастировал с лесистыми зелеными склонами Малла.
— Ну, ты ничего не узнаешь? — спросил Уилл Розу.
— Нет. Но мы же не сюда собрались. Это соседний остров. Тайри гораздо плодороднее. Остров зерна — так его называли.
— И это тебе Хеймиш сказал? — Роза кивнула. — Полезный малый.
— Мужчины тоже могут быть полезными. Но знаешь, что я хочу сказать? — Она бросила на Уилла настороженный взгляд. — Ведь ты живешь в Сан-Франциско?
— Да.
— Я люблю этот город. Там на Кастро-стрит был бар трансвеститов, куда я частенько заходила, когда останавливалась в городе. Забыла его название, но когда-то он принадлежал очень милой пожилой королеве. Его звали Ленни или как-то так. Это тебе интересно?
— Пожалуй. Представляю тебя со Стипом в баре трансвеститов.
— Нет-нет, Стип никогда туда не ходил. Его бы наизнанку вывернуло. Но мне нравилось быть в обществе мужчин, которые изображают из себя женщин. Мой милый viados в Милане. Боже мой, некоторые из них были так красивы!
Уилл подумал, что если разговор за завтраком был странным, то этот — еще страннее. Меньше всего он ожидал, что Роза во время путешествия будет рассуждать о трансвеститах.
— Я никогда не понимал, что в этом интересного, — сказал Уилл.
— А я всегда любила такие штуки, которые не являются тем, чем кажутся. Когда человек отказывается от собственного пола, надевает корсет, пользуется косметикой и изображает нечто противоположное тому, что он есть, потому что это затрагивает какую-то струну в его сердце… По-моему, в этом есть какая-то поэзия. — Она улыбнулась. — И я научилась притворяться у некоторых из этих мужчин.
— Ты хочешь сказать, притворяться женщиной?
Роза кивнула.
— Понимаешь, я ведь тоже переодетая, — с немалой долей самоуничижения сказала она. — Меня зовут не Роза Макги. Я услышала это имя в Ньюкасле, кто-то на улице окликнул женщину: «Роза, Роза Макги». И я подумала: вот подходящее имя для меня. Стип взял себе имя с рекламного щита. Импортер пряностей — вот кем был исконный Стип. Джекобу понравилось имя, и он его позаимствовал. Думаю, он убил этого человека.
— Убил ради имени?
— Скорее просто ради удовольствия. В молодости он был такой жестокий. Думал, что быть жестоким — это обязательно для его пола. Возьми любую газету — сразу видно, что представляют собой мужчины.
— Не каждый мужчина убивает ради удовольствия.
— Да нет, он научился не этому, — сказала Роза устало и раздраженно. — Я от убийства получаю не меньше удовольствия, чем он… Нет, он научился делать вид, будто делает это с какой-то целью.
— Сколько вам было лет, когда он учился? Вы были детьми?
— Нет-нет, мы никогда не были детьми. По крайней мере, я этого не помню.
— И кем же ты была, до того как решила стать Розой?
— Не знаю. Мы были с Рукенау. Не думаю, что нам нужны были имена. Мы были его инструментами.
— Строили Домус Мунди? — Она отрицательно покачала головой. — Так ты все же помнишь, что вы были с ним?
— Почему я должна это помнить? Разве ты помнишь, кем был, до того как стал Уиллом Рабджонсом?
— Я очень смутно помню, как был ребенком. По крайней мере, мне кажется, что помню.
— Может, и у меня возникнет такое чувство, когда я попаду на Тайри.
«Клеймор» был теперь ярдах в пятнадцати от пристани Колла, и с легкостью человека, который делал это бессчетное количество раз, капитан пришвартовал судно. Внизу началась суета — съезжали на берег машины, сходили пассажиры. Уилл почти не обращал на это внимания. У него оставались вопросы к Розе, и он хотел задать их теперь, когда она разговорилась.
